для турниров особые щиты имели грандиозный успех: края загибали вверх и наливали на поверхность воду, которая, замерзая, создавала эффектно разбивающееся при ударе покрытие. Главное, беречь глаза.

В ожидании вестей от строителей временного лагеря, куда предстояло держать путь, король Нолофинвэ, теперь практически не появлявшийся перед народом, распорядился устраивать турниры и любые игрища, чтобы время проходило не только за работой, но и весело.

И пока рядом горы, оказавшиеся на поверку не изо льда, а из камня, в которых удалось прорубить пещеры и обустроить их, есть возможность бесконечно перековывать ломающуюся на морозе сталь лихих бойцов, затосковавших по настоящим битвам.

Страх предательства

— И с тех пор не существовало боле Третьего Дома Нолдор, — величественно и пафосно, как подобает мудрому владыке, декламировал Финдарато, смотря на сына, хотя речи его были адресованы присланному для переговоров Эктелиону. — Отныне и навек, Арафинвэ Финвион правит эльфами в Земле Валар, а ушедшие к свободе и счастливому будущему мои братья и сёстры носят гордое имя Дома Финдарато Инголдо.

— Как скажешь, господин, — сдержанно поклонился Эктелион, не в силах воспринимать ветреного менестреля как владыку.

— Как молвлю, так и будет, — плавно развёл руками мудрый лорд. — И вот Слово моё, воин. Слушай и внимай же речам моим.

Сидевшая рядом с братом Артанис сохраняла невозмутимый вид, но на самом деле ей было смешно и стыдно одновременно. Артаресто покраснел. Эктелион внимал. По крайней мере, очень старался. Финдарато молвил:

— Я первым предложил прокладывать рукотворные дороги, а не просто расчищать перед собой сугробы. Ваш лорд присвоил мою идею и выдаёт за свою. Также, я первым заявил, что временные поселения необходимо строить заранее, впереди по пути следования народа. Эта идея тоже была присвоена вашим лордом.

Эктелион сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул:

— Лорд Финдарато, мой король не присваивал твои идеи, он просто начал их воплощать, не дожидаясь, когда твои братья, наконец, допоют все песни и решат, что пора приняться за строительство.

— Я и весь мой род благодарны ему за помощь, — равнодушно сказал сын Арафинвэ. — Но пусть его менестрель воспевает меня, как великого строителя, наравне с Нолофинвэ, ведь, как и я, ваш лорд не прикасался к топору, пилам, чертежам и другим необходимым для создания дорог и поселений вещам. Ах, да, чуть не забыл! Я и мой род никогда не подстрекал его эльфов к дезертирству. Если он плохой правитель, король Финдарато здесь ни при чём. Пусть также имеет в виду, что мы не двинемся с места, пока не исследуем горы на предмет драгоценных металлов или камней.

— Лорд Финдарато поистине мудр, — поклонился Эктелион, сдерживая ехидство.

— Король Финдарато, — поправила воина Артанис.

— Разумеется, — снова поклонился посланник Нолофинвэ.

Проводив взглядом покидающего пещеры Дома Инголдо Эктелиона, король переглянулся с сестрой и вздохнул:

— А теперь поговорим по существу.

Сделав знак подать подогретого вина, глава новообразованного Дома демонстративно залюбовался кольцом.

— Мы не подключимся к стройке до тех пор, пока наше бездействие не станет предметом прямых обвинений, — беспечно улыбнулся сестре Финдарато. — Да и потом тоже. Попробуем отвести от себя вину. Эльфы Нолофинвэ гибнут, прокладывая дороги, мне их безумно жаль, но своих собратьев жаль многократно сильнее. Уверен, Нолофинвэ не опустится до того, чтобы не подпустить нас к своим постройкам или разобрать перед нами настил. При любых претензиях с его стороны будем откупаться посильной безопасной работой. И… Дорогие мои, никогда, ни при каких условиях не вздумайте величать нашего с Артанис дядю королём.

Посмотрев в глаза Артаресто и увидев тень неодобрения, Инголдо с невинным выражением на лице положил ладонь на руку сына.

— Если настолько уверен в моей неправоте, дорогой наследник, — ласково произнёс молодой владыка, — я позволю тебе прокладывать дорогу вместе с нашими братьями из Второго Дома Нолдор. Или перевозить стройматериалы на плотах, совсем не рискуя упасть в ледяную воду. Ты ведь об этом мечтаешь, сын мой?

Артанис сдержанно улыбнулась, но в душе ликовала: её наивный брат смог настоять на своём перед посланником дяди! За такое стоит поднять тост.

***

Огонь в очаге жарко пылал, но теплее не становилось. Зябко кутаясь в толстую шерстяную накидку, Нолофинвэ, надеясь, что делает это незаметно, наблюдал за охраной: вдруг среди них предатели?! Да нет… Конечно, нет. Но как отделаться от навязчивых мыслей?!

Король ждал прихода Квеннара и его ученика, но все равно внутренне содрогнулся, когда те вошли, и долго вслушивался, не идёт ли кто-то ещё. Это было совершеннейшим безумием, однако Нолофинвэ ничего не мог с собой поделать. Масло в огонь подливала случайно услышанная фраза во время очередных похорон: «Как же всё это допустил наш король?!»

Не Эру, не Валар… Король!

И уже не свалить всю вину на Феанаро, ведь за столько времени, сколько уже прошло во льдах, но не преодолена даже треть пути, и это по самым оптимистичным подсчётам, можно было выстроить небольшой флот и хотя бы кого-то отправить в Средиземье… Катастрофа!

Третий Дом теперь точно не захочет объединения… Кто же признает королем такого владыку… Народ Артанис малочисленный, но если они начнут плести интриги и подбивать Нолдор Нолофинвэ на восстание… Артанис может переманить на свою сторону эльфов, пообещав им прощение Валар, ведь её отец теперь их самый любимый приближённый!

Взяв дрожащими руками горячий бокал и, отчаянно стараясь не проливать, отпив, Нолофинвэ посмотрел на самозабвенно перебирающего струны Аклариквета, потом — на мрачного Турукано, беззаботно-счастливого Глорфиндела и озадаченного Эктелиона, и решил, что паниковать всё же рано. Когда в душах пылает жажда мщения, глаза горят по-особенному. Это пламя ни с чем не перепутать, а, по крайней мере, у ближайших верных взгляды опасения не внушают.

Будущие командиры

Драка была жестокой даже по меркам видавших всякое вояк: совсем ещё маленькие мальчишки рвали друг друга зубами, впивались ногтями, пытались душить и ломать.

Мощный удар кнута мгновенно оборвал рычание и брань, послышался скулёж. Второй удар, третий.

Визжащий от боли клубок распался на четыре окровавленные части, которые с трудом и нежеланием расползлись