учебу, ладно? – бросила мне вслед Екатерина Семеновна. – И вообще, не пойму, почему родители не взяли к себе твою бабушку?

– Да нет у меня бабушки, – подумала про себя. Обернулась к заведующей и выдавила из себя грустную улыбку.

– Родители хозяйство в деревне бросить не могут. Спасибо, Екатерина Семеновна. Я никогда не забуду вашей доброты.

Только когда вышла из кабинета и закрыла за собой дверь, дала волю эмоциям. На глаза выступили слезы, а сердце колотилось как бешеное. От счастья. И радости. Ну вот и все. Я приняла решение и не отступлю. Сердцем чувствую, оно верное. Вещи собрала уже. Теперь в общагу за чемоданом и на вокзал. Поезд через час.

Римке ничего не сказала. Просто сообщила, что нужно уехать на время к родителям. Очень хотелось рассказать подруге обо всем случившемся, но, понимала, что не должна никому раскрывать тайны. Так я могу подставить Геру.

Забрав вещи и попрощавшись с Белозеровой, запрыгнула в автобус и поехала на станцию.

Спустя двадцать минут я была на месте. Чемодан был тяжелым, но я тащила его с такой прытью, слово он не весил ничего.

Гера должен ждать меня на перроне. Я была дико взволнована. Переезд, кардинальные перемены в жизни. Я еще не знала, что скажу родителям, да и стоит ли вообще им говорить? Я не представляла, что нас ждет в ближайшем будущем, но была уверена в одном. Это правильное решение. Быть с ним – вот, что я хочу.

Он стоял у входа в вокзал. Заметив мое приближение, направился навстречу. Забрал чемодан из моих рук.

– Привет, – Грех притянул к себе, коснулся губами моего лица, и в тот же миг все волнение как рукой сняло. Наконец-то, мы вместе. Сейчас уедем из этого проклятого города и начнем все заново.

– Пойдем, поезд уже подошёл, – он посмотрел в сторону рельс и отстранившись, потянул меня за собой. Когда мы приблизились к вагону, Грех остановился. Достал из кармана билет и вручил его мне.

– Есь, послушай меня внимательно, – его голос был напряженным. Тут же стало не по себе от тревоги. Грех почувствовал мой страх. Обхватил мое лицо ладонями, заставив посмотреть в его глаза.

– Сейчас ты садишься в поезд и едешь в Москву.

– А ты? – сорвалось с губ шепотом. Я уже понимала, к чему он клонет. И от этих мыслей кровь в венах стыла.

– А я должен задержаться. Ненадолго, три недели.

Я всхлипнула.

– Гера…

– Так надо, Есь. Кое-какие вопросы с переводом. Но все решится в ближайшие дни.

Перед глазами все поплыло. Разочарование и тревога разрывали мое сердце на куски. Он нахмурился.

– Не плачь, слышишь? – его пальцы смахнули влагу с моего лица. – Я обещаю, что все будет хорошо. Как мы и думали. Но мне нужно три недели.

– Вот адрес, – он всунул мне в ладонь записку, обнял крепко, не давая разрыдаться в голос.

– Это дальняя родственница Лапы. Она тебя ждет. Побудешь у нее. Встречаемся с тобой на Казанском пятого числа. Ровно через три недели. Я приеду на этом же поезде. Поняла?

Я кивнула.

Грех отстранил меня, продолжая удерживать за плечи. Всмотрелся внимательно в мои глаза, словно хотел убедиться, что я все поняла верно. А потом снова прижал к себе и поцеловал. Это был крепкий и горький поцелуй. Это было прощание. Даже если на три недели. Для меня эти дни казались адовой вечностью.

– Грех…

Я чувствовала, как грудную клетку разрывает от боли.

– Т-ш-ш, – он прижал палец к моим губам. – Все будет хорошо, Есь. Слышишь? Я приеду.

Грех

– Ну че, проводил?

– Проводил.

Долбанный замок. Никак не поддавался. Саданул по металлу ящика что есть мочи. Разрывало от желания бросить все в эту минуту и следом за ней уехать. Стиснув зубы, попытался сдержать эмоции.

Закинул шмотки в шкаф и натянул броник. Парни были уже после оружейки. Кто-то ждал на улице, кто-то в автобусе, кто-то все еще толкался в раздевалке. Шеф задерживался, согласовывал с начальством предстоящую операцию. Питон сидел напротив меня, зашнуровывал берцы.

– Че смурной такой? – друг и сам выглядел напряженным.

– Да не нравится мне все это. Одну ее отпустил. Как она в чужом городе? – скривился, представив Синичку, едущую сейчас в поезде. Расстроилась сильно.

– Да не ссы ты, Грех. Не нагоняй панику. Все нормально будет. Сейчас и правда запара с работниками. У шефа другого выбора не было. Ты первоклассный специалист. Поможешь накрыть тех уродов, как раз решится вопрос с переводом. И дело в шляпе. Поедешь через три недели к своей зазнобе, как и думал. Только у тебя бабки при себе будут и работа. Заживете спокойно.

Питон дело говорил. Но на душе неспокойно было. Понимал, что лучшее решение – поехать сразу. Люди Лихого повсюду. Видели нас с Есей или нет? Черт его знает. Эти подонки на все готовы. Поэтому и не стал ее задерживать в городе.

Шеф свинью подложил. Три дня назад я пришел к нему просить о переводе. Объяснил ситуацию. Вместо того, чтобы помочь, он ультиматум поставил. Либо остаюсь здесь на три недели, и помогаю накрыть одного авторитета, либо могу ехать без трудовой и без копейки в кармане. Разве был у меня выбор? И Питона понимаю, дядю прикрывает. Но с братвой Лиховского так ничего и не порешали…

А бандит тот, и правда, та еще мразь. Карен Марагул. У него сеть публичных домов. Девочки, наркота. При чем девчонки там по большей мере против воли. Парни его работают по слаженной системе. Есть заказ на определенную внешность. Карен дает указ своим шавкам. Они вылавливают на улице похожих по описанию. В машину и на квартиру привозят. Если девчонка сопротивляется, наркотой обкалывают и клиенту. А клиенты в большинстве своем крупные бизнесмены и политики. Так что деньги там крутятся нормальные.

Менты долго подбирались к этому упырю. Наконец-то дали отмашку. А еще сегодня утром Филипыч обрадовал. Он говорил с начальником одного из московских отделов. У них есть для меня место. Помогу шефу, он поможет мне. Вроде простая схема, но сомнения есть.

Вышел на воздух. Скатал шапку, надел на голову. Закурил. Лапин снова валял дурака, пытаясь охмурить новенькую диспетчера. Светка стояла неподалеку, не сводила с меня глаз. Волнение в груди нарастало. Не знаю почему, но мне казалось, будто сам воздух вокруг сгустился. Что-то намечалось.

Из дверей здания вышел Миша Шорох. Наш капитан.

– Так, пацаны, действуем следующим образом, – раздался его громкий голос, как только все уселись в автобусе.

– Олег с Джоном на выходе. Гера