Смягчайте любую реакцию на боль, позвольте кулаку сопротивления разомкнуться. Чем сильнее ваша связь с открытым и обширным осознаванием, тем выше способность пребывать вместе с ощущениями и позволять им раскрываться естественным образом. Ощущайте свое осознавание как мягкое пространство, которое окружает боль и позволяет неприятным ощущениям свободно парить внутри.

Пребывая в этой открытости, направьте более сосредоточенное внимание на меняющиеся ощущения в области боли. Что действительно представляют собой ощущения? Чувствуете ли вы жжение, ломоту, скручивание, пульсацию, рвущую боль, колющую боль? Боль ощущается как узел? Как стягивающая лента? Ощущается ли эта область, как будто на нее давят или расплющивают огромным весом? Неприятные ощущения рассеянные или концентрированные? Как они меняются, когда вы наблюдаете за ними? Исследуйте их с мягким вниманием, не вызывающим ответных реакций. Позвольте ощущениям, которые вы воспринимаете как прочный блок боли, раскрыться и двигаться в их естественном природном танце изменений.

Когда возникает сопротивление, снова расслабьтесь, вернитесь к чувству открытости. Осознавайте все тело, включая те области, где вы не чувствуете боли. Пусть ваше тело станет подобно открытому пространству: в нем есть место и для неприятных ощущений, которые возникают и растворяются, тают и усиливаются, движутся и меняются. Нет цепляний, нет напряжения. Погрузитесь в море осознавания и позвольте любым болезненным ощущениям свободно парить в принимающей открытости.

Старайтесь не осуждать себя за те реакции, которые возникают, когда боль кажется «слишком сильной, чтобы вынести ее». Позаботьтесь о себе, сделайте все, что приносит вам легкость и комфорт. Со временем, даже если вы будете практиковать осознанное пребывание с болью лишь несколько мгновений за раз, ваша невозмутимость станет постепенно возрастать. Вы сможете легче отпускать сопротивление и открываться неприятным ощущениям.

Когда я впервые познакомилась с буддизмом в старших классах школы на уроках по мировой культуре, то сразу отвергла его. Он показался мне совершенно неприменимым к жизни – непреклонный, со строгим отношением к привязанностям и, очевидно, противоречащий удовольствию. Конечно, мы все страдаем, но зачем на этом зацикливаться? Это был конец 1960-х, и многие из нас тогда истово практиковали гедонизм. Мы были наркоманами, подсевшими на желание. Мне показалось, буддизм говорит, что нужно перестать искать романтических отношений, забыть про хорошее времяпрепровождение с друзьями, не накуриваться марихуаной и отказаться от приключений на природе. Я считала, что свобода от желания заберет всю радость из жизни.

Только годы спустя я поняла, что Будда вовсе не имел в виду, что желание как таковое – это проблема. Когда он говорил, что причина страдания – желание, он имел в виду не свойство живых существ иметь желания и потребности, но привычное цепляние за опыт, который по своей природе мимолетен. На пути к понимаю этого я спотыкалась, падала и снова и снова оказывалась в заблуждении и запутанности. Иногда желание одолевало меня, словно какой-то тиран. В другие моменты я непреклонно боролась с ним, приучая себя к его силе. В конце концов я обнаружила, что мудрое отношение к мощной и всепроникающей энергии желания – это путь к необусловленной любви.

Впервые я получила представление о такой возможности в самом сердце желания – в романтических отношениях. Через несколько лет после ухода из духовной общины мы с мужем развелись. Наш брак был заключен в такой среде, где поощрялась йогическая дисциплина, а не сосредоточение на личных отношениях. Мы были хорошими друзьями, но не очень подходили друг другу как партнеры в интимных отношениях. Вскоре после нашего развода я встретила человека, который казался именно тем, кого я искала. В наши несколько случайных встреч что-то щелкнуло, и я потеряла голову.

В разгар этого начального периода влюбленности я уехала на недельный ретрит. За шесть лет практики буддийской медитации я посетила несколько таких ретритов. Мне нравилось состояние ясности и осознавания, которое возникало в этот момент. Но на этот раз вместо того, чтобы прийти хоть к какому-то подобию осознавания, я погружалась в мир фантазий о возможных удовольствиях. Я страдала от «любви во время випассаны», как обычно называют такие фантазии. В тишине и строгости ретрита ум способен выстроить целый эротический мир вокруг человека, которого мы едва знаем. Часто объект такой «любви» – это другой медитирующий, который привлекает наше внимание. За несколько дней мы мысленно можем прожить целые отношения – ухаживания, свадьбу, создание семьи. Мои фантазии крутились вокруг того человека из внешнего мира. И эта концентрированная «любовь во время випассаны» успешно противостояла всем моими стратегиями, направленным на то, чтобы отпустить все и вернуться в здесь и сейчас.

Я пыталась расслабиться и направить внимание на дыхание, чтобы увидеть, что же происходит в моем теле и уме. Я с трудом могла сделать два цикла осознанного дыхания, прежде чем мой ум снова возвращался к своему любимому объекту. Я потерялась в фантазиях о том, как мы признаем огромное влечение между нами и отправимся на выходные в горы Блу Ридж. Я видела, как мы медитируем, а потом страстно занимаемся любовью. Я представляла, как мы забираемся на вершину горы Олд Рэг, наслаждаемся наступлением ранней весны и тем фактом, что мы действительно родственные души.

Потом, ощутив укол вины, я вспоминала, где нахожусь. Иногда я оглядывалась и погружалась в спокойствие и величавость зала для медитации. Я напоминала себе о свободе и радости пребывания в настоящем и о страдании, которое возникает, если жить в своих историях и иллюзиях. Это нисколько не помогало – фантазии почти мгновенно возвращались снова. В надежде выбросить это все из головы я пыталась практиковать длительные медитации во время ходьбы по заснеженным тропинкам вокруг ретритного центра. Но мой ум непрерывно возвращался к тем же мыслям. Мне казалось, я потакаю своим желаниям, и я испытывала чувство стыда из-за отсутствия дисциплины. Больше всего я расстраивалась из-за того, что теряла драгоценное время. Этот ретрит был возможностью углубить мою духовную практику, и вот я здесь, застрявшая в паутине желания и обращенная мыслями в будущее.

Боль, вызванная сильным желанием, стала более явной на ретрите, но я уже была хорошо знакома с этим эффектом. Я уже знала, каково это: быть в начале отношений и проводить дни в ожидании телефонного звонка. Знала, каково это: стремиться кого-то впечатлить – ученика, друга, учителя – своим умом или духовностью и чувствовать себя все оставшееся время смущенной и неискренней. Знала, каково откладывать игры с сыном, потому что я намерена закончить обзор литературы для моей диссертации. Сколько часов жизни я провела, опираясь на будущее, прилагая усилия, чтобы получить лицензию психолога, мечтая найти того самого партнера, пытаясь закончить проект книги? Дело вовсе не в том, что у меня не должно было быть таких устремлений, а в том, что когда мы опираемся на будущее, мы живем негармоничной и неуравновешенной жизнью. В такие моменты я была слишком напряжена, чтобы ценить красоту вокруг, слишком занята, чтобы прислушиваться к себе или наслаждаться обществом людей, которых люблю. И сейчас, на ретрите, где у меня были все возможности для осознавания звуков, чувств и ощущений, возникающих в настоящем моменте, мое одержимое желанием «я» вставало у меня на пути.