— Он нас слышит?

— Не знаю. Вполне возможно.

— Но хоть в чём-то ты уверена?

На этот вопрос Марфа ничего не ответила. По звукам я понял, что она отошла от того места, где я лежал, и застучала какими-то склянками. Затем раздался стук, и через некоторое время те же горячие руки вцепились мне в челюсть, раскрыли рот и вылили туда что-то отвратительно горькое.

Жидкость пробежала по горлу, обжигая его, и рухнула в желудок, объяв его пламенем. Не знаю, что это была за дрянь, но я всерьёз испугался, что она прожжёт мои внутренние органы насквозь.

Впрочем, судя по тому, что ничего не произошло — зелье старой колдуньи не возымело ожидаемого эффекта. Они с Хайме отошли, и теперь я не мог разобрать, о чём идёт разговор.

Хм… Интересно, что Пёс со мной сделал? Почему я лежу, словно мертвец, но могу всё слышать и ощущать? Надолго ли это?

Ответов на эти вопросы, разумеется, я не дождался, зато случилось кое-что другое.

Моё тело, лежавшее в неподвижности на протяжении всего разговора между старой ведьмой и фэйри, выгнулось дугой. Страшная судорога свела каждую мышцу, и если бы я мог завопить — обязательно бы это сделал. Но рот по-прежнему был словно склеен. И невозможность выплеснуть боль хотя бы через крик причиняла дополнительные страдания.

— Что с ним?! — встревожено воскликнул Хайме, вновь появившийся рядом со мной.

— Он уходит! — а это уже старая колдунья, в голосе которой тоже слышались тревожные нотки.

— Уходит?! Хочешь сказать — умирает?!

— Хочу сказать то, что сказала! А теперь заткнись и не мешай мне!

Я почувствовал прикосновения рук Марфы и текучую энергию, которой она меня накачивала. Не знаю, что пыталась сделать старуха, но у неё не получалось. Несмотря на все старания, мне становилось всё хуже и хуже.

Признаться, я уже попрощался с жизнью и молился всем богам, каких знал, лишь об одном — пусть эти невыносимые страдания закончатся как можно скорее. Мне не стыдно признаться в подобном желании. Но стыдно за то, что мой эгоизм, возможно, разрушил целый мир…

За свою бесконечно долгую жизнь я прошёл через многое. Травмы, увечья, отравления, сломленная воля, предательство и куча всего такого, что выпадает на долю далеко не каждого человека.

Я устал. Сейчас, содрогаясь в конвульсиях и не имея возможности даже закричать, испытывая невероятную боль, я кристально ясно понимал это.

Я устал. Вся моя жизнь была бесконечной гонкой, бегством, преследованием и ещё чёрт знает чем. Нормальной жизни, той, которую я на самом бы деле хотел иметь… Её, по сути, и не было…

Неужели всё закончится вот так? Глупо, больно, и совершенно неожиданно?

«О, не торопись с этим, мой друг»

Голос, раздавшийся в голове, чиркнул по черепной коробке, словно скальпель, вызывая куда более неприятные ощущения, чем я испытывал прямо сейчас.

«Снова ты, ублюдок!»

«Угадал»

«Вали из моей головы, слышишь?!»

«Ну уж нет» — тысячей голосов рассмеялся Пёс — «Не для того я сюда забрался, чтобы так быстро уходить»

«Что тебе нужно? Хочешь отомстить?»

«И это тоже» — согласился мой невидимый собеседник — «Но для начала я заставлю тебя как следует помучаться. После заберу Сердце, и лишь потом убью. И буду делать это долго и мучительно, не сомневайся»

«Пошёл ты, урод!»

Пёс снова рассмеялся и меня снова сковала адская боль — куда сильнее, чем минуту назад. Не думал, что это возможно…

«Знаешь, тут, за Изнанкой, оказалось удивительно много интересного. Если научиться пользоваться тем, что она предоставляет… Ооо, мой друг, возможности открываются воистину безграничные. Я знаю, что с помощью паргонского камня ты восстанавливал свои воспоминания. Знаю, что в том саркофаге в Амазонии также вернул часть из них. Но кое-что из того, что следовало бы вспомнить в первую очередь, ты ещё не обнаружил. Позволь, я помогу тебе. Верну воспоминания, до которых ты ещё не дошёл, вор. Не уверен, что они тебе понравятся, но… Тут уже ничего не поделаешь»

«Какая же ты мстительная тварь!»

«Хочешь сказать, что ты сам не такой? Хочешь сказать, что отправил меня за Изнанку не по этой причине?! Ты, скотина, заставил меня страдать так, как я не страдал никогда! Там… Ты даже не представляешь, каково это — находиться в пустоте и мраке бесконечности, испытывать невыносимую боль, чувствовать, как твоё «Я» раскалывают на мириады осколков и не иметь возможности ничего предпринять!»

«Да что ты говоришь?! Ты и твой хозяин уже проворачивали это со мной, и не раз! Так что я, фактически, просто вернул тебе должок!»

«Мне плевать, что ты там себе придумал, вор. Сейчас, благодаря твоей подруге, я не могу добраться до тебя в физическом смысле. Но яд, который я впрыснул в твои вены, позволил нам вести этот разговор. И он же доставит тебя туда, куда никто бы не хотел вернуться. Наслаждайся»

«Нет, подожди» — «выкрикнул» я, но Пёс уже исчез — его присутствие в моей голове больше не ощущалось. Зато те крохи сознания, которые ещё во мне оставались, начали гаснуть. Я сопротивлялся этому, как мог, но… Ничего не получалось.

С каждой секундой тьма засасывала меня всё сильнее и сильнее.

— Мы его теряем! Хайме, поройся у меня в сумке, там есть склянка из красного стекла. Принеси, живо! — рявкнула Марфа, начиная нараспев читать очередное заклинание.

Её слова я услышал лишь краем сознания. Они были последним, что я помнил перед тем, как провалился в забытьё. А потом боль поглотила весь мир, превратившись в его основу, и…

Я очнулся в Лимбе.

Интерлюдия VIII

Лимб. Часть 1.

Я всё время приходил в себя в одном и том же месте. Неважно, удавалось ли прожить всего сутки, неделю, или месяц — итог был один. Каждый раз доводилось просыпаться на огромной, треугольной каменной площадке, соединённой с тремя массивными арками тоненькими мостами без перил.

Это «место возрождения» тонуло в зеленоватом тумане. Он скрывал небо и то, что находилось внизу. Что-то вроде пропасти — бесконечной, широкой и тёмной.

Однажды я не выдержал и спрыгнул туда, едва очнувшись после очередного цикла. Падать пришлось долго и, в конце концов, я напоролся на какую-то балку, размозжив себе голову.

А через секунду снова очнулся. Всё на той же чёртовой каменной площадке…

Не знаю, сколько времени пришлось провести здесь. Входя в одну из арок, я оказывался на новом «уровне» Лимба, и всякий раз он оказывался другим, непохожим на предыдущий. Иногда, правда, куски повторялись, но отличались деталями, так что в разнообразии недостатка не было. Во всём — кроме одного — меня снова кидало на каменную площадку каждый раз, как только я умирал.