– У меня есть другие дела.

– Да, – кивнул Кен, бросив на брата многозначительный взгляд, – но, возможно, не такие важные, как мое.

Стоун покачал головой в ответ:

– Тебе не повезло, приятель. – С этими словами он повернулся и ушел.

Кен тяжело вздохнул.

– Они будто сговорились, – раздраженно проворчал он.

– Что?

– Извини, но мне придется сопровождать группу лыжников. Но сначала я убью своего братца.

Смирившись с тем, что о грандиозном сексе на время придется забыть, Китти направилась к коттеджу. Энни на кухне мыла посуду после ужина – в этот день она угощала туристов энчиладами[11] с курицей. При виде ее мешковатых джинсов, непомерно широкого, длинного свитера и фартука с надписью: «Не доверяй тощему повару» Китти удрученно вздохнула.

Разумеется, она предпочла бы сжигать калории, вместо того чтобы набирать их, и все же наполнила свою тарелку.

– Милый фартучек. А что случилось с твоей новой одеждой?

Энни добавила Китти побольше сыра.

– У тебя бывают дни, когда просто жалко зря изводить тушь для ресниц?

– Не вижу, чтобы ты подкрашивала ресницы.

– Это лишнее. Сегодня как раз один из таких дней.

– Энни, у тебя есть цель, помнишь? Ты должна помочь Нику заметить тебя.

– Да. – Прервав свое занятие, Энни оперлась на кухонную стойку. – Но я боюсь.

– Чего? Боишься носить одежду, которая тебе подходит?

– Боюсь, что он так и не заметит меня, и тогда мне придется его убить. Если тебе кажется, что я неважно выгляжу в этих шмотках, только представь, как я буду смотреться в тюремной робе.

Китти не удержалась от смеха.

– Послушай, я видела, как смотрит на тебя Ник. Он хочет заметить тебя, поверь мне. А теперь запомни: ты потрясающая женщина. Так покажи это.

Энни недоверчиво выгнула бровь.

– А ты сама?

– О да, я круче всех. Главное, верить в себя и смело идти к своей мечте. Вера сворачивает горы.

– Ты мечтала о том, чтобы работать администратором в какой-то глухомани?

– Я мечтала о том, чтобы жить в полную силу и не трусить, как баба.

– Но ты и есть баба.

– Это расхожее выражение.

– Боюсь, я не такая оптимистка, как ты.

– Может, тебе тоже стоит попробовать. – Китти завернула в салфетку немного сыра для Чака и сунула в карман. Она не потеряла надежды добиться расположения бродячего кота.

Шел снег. Легкие пушистые хлопья кружились в воздухе и медленно опускались на волнистые сугробы и заснеженные деревья.

Кусты не шуршали.

Вернувшись к себе в домик, Китти остановилась на пороге и позвала Чака. Тот не появился. Пришлось оставить сыр на крыльце. Надев пижаму, Китти задержалась у зеркала. Шорты, похожие на мужские трусы-боксеры, и майка на бретельках. Конечно, не «Викториас сикрет», но другого ночного белья у нее не было. Забравшись в постель, Китти долго боролась со сном, прислушиваясь, не появится ли Чак. Или Кен.

Но никто так и не пришел.

Утром она проснулась с болью: одеревеневшее тело ломило после спуска с горы. Неуклюже ковыляя, словно старуха, она открыла дверь, чтобы проверить, на месте ли сыр.

Он исчез. Судя по всему, им угостился толстый енот, удалявшийся вразвалочку от крыльца.

– Эй! Я оставила здесь сыр не для тебя!

Енот остановился, вытянул шею и воззрился на Китти, отчего она с визгом отпрянула, захлопнув за собой дверь. Приняв душ и одевшись, она снова робко приоткрыла дверь.

Енот пропал.

Чак не показался…

Зато снегу за ночь намело изрядно. Правда, Китти, слава богу, не пришлось пробираться сквозь сугробы: кто-то расчистил дорожку, ведущую от ее домика к главному коттеджу. Она сразу прошла на кухню. Энни вручила ей тарелку с едой и кружку горячего кофе.

– Прошлой ночью ребята застряли на перевале, – рассказала тетка Кена. – Их застигла буря.

– И как они? Все хорошо?

– Ну это же мальчишки. Они любят всякое такое. – Энни задумчиво окинула взглядом Китти. – Ты не говорила мне, что каталась на лыжах с Кеном.

Китти растерянно моргнула.

– Я думала, ты знаешь. – Заметив выражение лица Энни, она нерешительно помолчала. – Что-то не так?

– После несчастного случая он ни разу не вставал на сноуборд.

Китти на мгновение замерла, потом опустилась на стул.

– Правда?

– Да.

– Но… я видела, как он выходил из дома с доской за спиной.

– Однако так ни разу и не съехал с горы. До вчерашнего дня. С тобой.

– Господи… – Как случилось, что она ничего об этом не знала? – Я понятия не имела. – Китти вспомнилась сцена в кабинете Кена. Тогда желание туманило ей голову, а потом все ее мысли вытеснил страх перед ратраком. Но возле подъемника она почувствовала, что Кен держится напряженно. Затем ее отвлекла Хайди, и… черт возьми. Кен начал что-то говорить, но тут Китти свалилась в снег, неловко сойдя с подъемника. – Мне следовало спросить.

– Возможно, он ничего не сказал бы. Кен чертовски гордый. – Энни сокрушенно покачала головой. – В первые месяцы после травмы здоровье не позволяло ему вернуться к сноуборду, а потом, поправившись, он уехал. Бросил всех нас. Теперь он вернулся и сопровождает группы, ходит в походы, но горнолыжные маршруты не берет. Ими занимается Стоун.

– Да, я заметила. – Китти вспомнила, как заботливо оберегал ее Кен на горе. Добрый и терпеливый, он старался ее ободрить и не показывал, что творится у него в душе. Ей стало безумно стыдно. – На подъемнике меня одолел страх. Я впервые поднималась на гору. Кончилось тем, что я впала в ступор, замешкалась и упала. Я страшно нервничала, а он… был милым и внимательным. Теперь мне неловко. Представляю, что он тогда чувствовал.

– И он ничем себя не выдал?

– Нет. Держался твердо, как скала.

– Не хромал?

– Немного, как всегда. Но не было похоже, что ему больно.

– Что ж, это хорошо.

– Разве хорошо, что он скрывает свои чувства? Все держит в себе?

Энни озадаченно нахмурилась.

– Скрывает свои чувства? О чем ты? Если Кен держится молодцом, значит, он пришел в себя.

Китти начала понимать, отчего Кен такой закрытый и с какими сложностями пришлось столкнуться Нику.

– Человеку бывает нужно выговориться, Энни. Это помогает пережить боль. Возможно, Кен пришел бы в себя не год спустя, а намного раньше, если б не замкнулся.