Я ничто для ничто — это недурно. Я есть - это хорошо, этогодовольно.

Они говорят мне: «Мы любили детей своих!», но дети их сталиубийцами, наркоманами или покончили с собой. Убил бы я, если был бы любим? Сталбы я отравлять свою жизнь ядом, если ощущал бы себя любимым? Стал бы яподвергать свою жизнь ненужному риску или совершать самоубийство, если бы знал,что меня любят? Нет.

Но говорят мне родители, дети которых убили, сталинаркоманами и погибли: «Мы любили детей своих!», говорят и ищут во мне сострадания.И я спрашиваю их: «Вы любили их так, как хотели сами, или так, как хотели отвас дети ваши?» Они молчат, а во мне нет сострадания, я врач, а не священник.

Что есть любовь? Если я чувствую, что люблю, — это ещене любовь, но если Другой чувствует, что любим — это любовь. У кого хватит духуспросить у любимого: «Как хочешь ты, чтобы я любил тебя?» У кого силы хватитответить? Как мы любим? Любим ли? Страх со всех сторон, а глупость покрываетстрах. Этот грех даже священник не в силах, мне кажется, отпустить.

Они учили детей своих, а те нуждались в нежности. Они решалисвои проблемы, используя детей своих как средство. Так не получается… Теперьони плачут и в моем сострадании ищут подтверждение своей правоты, гонимыестрахом признать ошибку. Могу ли я состраданием своим мешать им признать ихошибку? Имею ли я право? Хочу ли? Не хочу.

Но нет в моем отрицании осуждения, они имели право поступатьтак, как поступили. Они платят за то, что сделали, они дорого платят. Мнегорько, но нет во мне сострадания. Направление пути каждый выбирает сам, я могупомочь в движении, но я не буду помогать на пути к смерти. Каждый имеет правона ошибку. Но спроси себя: хочешь ли ты воспользоваться этим правом?

Так говорил Заратустра сегодня:

«И свет, и тень есть в ребенке. Но более смерти боитесь вытени его и не видите света совсем, в нем заключенного. И говорите ему:"Нет тебя, но есть мы!" И учите вы его страхам своим — такововоспитание ваше!

Не растите вы свет, заключенный в ребенке, не освещаете теньего нежностью своего сердца, но насаждаете ему страх. Зерна страха прорастают вслабой душе младенца, как неистребимый сорняк, поглощают они и свет, и теньего. И рады вы: теперь он безгласен!

Когда же бунтовать будет ребенок ваш действием, лишенныйвозможности говорить, вы скажете ему: "Видишь ты, что не люблю я отцатвоего, но живу с ним ради тебя!", "Видишь ты, что не люблю я матьтвою, но живу с ней ради тебя!", "Видишь ты, что мы с отцом твоимлюбим друг друга, но не ради себя, но ради тебя мы делаем это!".

И узнаёт ребенок, что виноват в несчастье родителей своих.Как вынести ему это бремя?! Испугается ребенок бремени своего, и будет слаб ондля жизни. Воздуха вы не дали ему, но дали яд, «любящие»: такова любовь ваша!

Браком называете вы то, что нужно ребенку вашему. Но развенужен ему брак ваш, а не тело ваше? Кого вы обманываете?

Ищет у брака женщина несвободу мужа своего. Страшно ейостаться одной с ребенком, а потому рада она узам обязательства страха. Нострашно ей признаться в страхе своем, и ребенка своего обвиняет она в мукахсвоих.

Ищет в браке мужчина право на жену свою. Бессилен онобладать женщиной, ибо всегда обладаем был ею, и теперь ищет в браке средствоузаконить мнимое господство свое. Какой же мужчина признается в слабости своейребенку своему?

"Пусть уж лучше испытывает вину ребенок наш, чем знатьбудет о страхах наших", — говорят родители его, это называют они"воспитанием бесстрашия".

"Будет он того покорней и не потревожит страховнаших", — добавляют другие, это называют они "воспитанием благопристойности".Но что воспитывают они этим?

Любит ребенок отца и мать свою, примет он ношу их на плечисвои, а потом переложит ее на своего ребенка, ибо будет его ребенок любить его.Ибо любят дети не потому, что получают, а потому, что верят.

Для кого рождаете вы ребенка вашего, если не для себя?

Одни говорят: "Ведь надо нам родить ребенка, такзаведено". Ничего не слышу я, кроме глупости и страха, в словах этих.

Другие скажут: "Кто же будет хоронить нас, если не детинаши?!" Только страх говорит, и глупость приговаривает в родителях этих.

Третьи говорят: «В нас есть любовь, и хотим мы отдать ее!»Кроме страха и глупости, еще и безумие звучит в словах этих, ибо любят родителиэти ничто — фантазию свою о ребенке. И то, что родится у них, будет для нихничем, а ребенок становится тем, кем он был для родителей.

Каким же ребенок будет после этого, если не глупцом,страшащимся, что множит свое безумие. Воистину, любите вы детей своих, но ужлучше бы вы их ненавидели!

Эгоист знает, чего хочет он. Знает он, что всякое егожелание — его желание. И если хочет он ребенка, то знает он, что это егожелание.

Вы же даете ребенку жизнь, зачем же вы ее у него отнимаете?Получите ли вы то, что отняли? Так на что вы рассчитываете, или поступаете такиз мести к нему за свое детство?

Да, страх ваш молчать будет, неслышно говорить будет он, какговорят только книги. Но поднимет он голову, когда придется расплачиваться вампо счетам вашим! Тогда и прочтете вы то, о чем умолчали вы!

"Брак — это ритуал", — говорите вы. И яговорю так же. Но для чего были созданы ритуалы ваши, если не из потворствастраху вашему?

Зачем хоронили вы царей ваших во дворцах, если не боялись высмерти? Зачем при встрече голой рукой пожимали вы руку голую собеседникавашего, если не хотели узнать, не держит ли кинжал он в перчатке своей? Зачем,тостуя, ударяли вы кубком о кубок так, чтобы напитки ваши перемешались в них,если не хотели вы убедиться, что товарищ ваш не подсыпал вам яду?

Все ритуалы ваши — плоть от плоти своей страх ваш! Так чтоже вы похваляетесь тем, что брак для вас ритуал? Тем, кто близок, не нужныритуалы!

Заверения получая, не получаете вы сердца открытого и своегосердца вы тем не открываете. Так зачем же вам брак ваш, если скрыты сердца вашидруг от друга?

Знаете ли вы, что ищете в браке то, что дать может вамтолько дружба, а в дружбе то, что цените вы в браке? Все перемешалось всмятенном сознании вашем!

И выходит так, что мужчина у вас тонет в браке, как баржапробитая, а женщина успокаивается, словно океан после шторма, но не более того,не более!

Слаб утопленник для дружбы, а пашня, быльем поросшая, слабародить. И нет у вас ни друга, ни сына. Ибо сын ваш — сорняк, ибо не хочетродить пашня, покойная, как океан замерший. А друг ваш — водолаз, погруженный вводы жены вашей. И что бы ни делали вы для друга своего, все через жену егоперестанет быть вашим и не станет его.