В 1742 г. до н. э., спустя восемь лет после смерти Хаммурапи, в Ларсе объявился претендент на престол. Он назвал себя Рим-Син, как последний царь, и привлек на свою сторону Ларсу, Урук и Исин. Самсуилуна был готов к нападению, но ему пришлось держать основную массу своей армии на границе с касситами, и он мог выделить лишь небольшие силы сверх местных гарнизонов, чтобы справиться с бунтом в Шумере. Но даже при этом ему удалось, после двухлетней партизанской войны в болотах и тростниковых зарослях юга, поймать и казнить лидера повстанцев. И снова установился непрочный мир.

Годы шли, и ситуация на севере стабилизировалась. К этому времени касситы уже десять лет находились здесь, постоянный характер оккупации ими восточных равнин стал считаться свершившимся фактом. С лошадьми, которых ввозили вавилоняне, приезжали касситские конюхи, и постепенно их друзья и родственники перебирались через границу двух государств, нанимаясь на работу в городах и деревнях. Многие солдаты, служившие еще Хаммурапи и принимавшие участие в сражении, спасшем Вавилон от первого нашествия касситов, теперь стали престарелыми землевладельцами, использующими своих бывших врагов в качестве рабочей силы.

А на юге снова начались беспорядки. В 1736 г. до н. э. Илумаилу, отпрыск древней царской семьи Исина, уступившей трон царям Ларсы еще шестьдесят лет назад, потребовал признать его царем юга и был принят городами на побережье Персидского залива. Самсу-илуна из Вавилона собрал другую армию и вышел ему навстречу. На этот раз дух шумерской независимости одержал верх над вавилонским царем. Хотя он мог атаковать взбунтовавшиеся города, и сделал это, и даже разграбил почтенный город Ур, сам вавилонский царь тоже подвергся атаке и был вынужден отступить даже за пограничный город Хаммурапи Ниппур. Там он стал поспешно укреплять границу, построенную еще его прапрапрадедом более ста лет назад.

Вавилонянам, родившимся в 1790 г. до н. э., теперь исполнилось шестьдесят. Они стали свидетелями подъема и падения великой империи. Теперь им казалось, что они воевали зря. Границы Вавилона снова находились там, где они были до начала их первой кампании. На юге новая династия правила в Ларсе. На севере снова поднялась Ассирия, а Эшнунна находилась прочно в руках касситов. Только царство Мари осталось от всех прежних завоеваний, но за ним в верховьях Евфрата обосновались хурриты, быстро набиравшие силу.

Ситуация была нестабильной, и рано или поздно должна была начаться решающая война. Шестидесятилетние стратеги яростно спорили о том, что только объединенная Месопотамия могла надеяться устоять перед конными армиями на востоке и западе. Но, поскольку они были разобщены, Ассирия была обречена пасть перед хурритами, Вавилония – перед касситами, а Шумер – перед Эламом. И ждать этого осталось недолго.

Шли годы, воины Хаммурапи старели, но продолжали утверждать, что холодная война не может продолжаться вечно, существующее положение вещей ненадежно и неустойчивое равновесие рано или поздно рухнет, положив начало новой войне. Старикам было не дано узнать, что тревожный мир в Месопотамии продлится еще сто двадцать лет.

События в период правления Хаммурапи и его преемников очень хорошо документированы большим количеством табличек и надписей из Вавилона, Ура, Мари и Угарита. Между ними немного противоречий, поэтому все, что изложено в этой главе, может с большой степенью достоверности считаться историей. (Однако тайный союз между Хаммурапи и касситами с целью занятия Элама, пока Вавилон «разбирался» с Ларсой в 1785 г. до н. э., является только предположением.)

Большой вопрос – точные даты правления Хаммурапи. Это чрезвычайно важно для историографии Ближнего Востока. Хаммурапи важен не только сам по себе. К нему самым непосредственным образом привязана трехсотлетняя история региона. До недавнего времени считалось, что он жил около 2000 г. до н. э. (или даже 2300 г. до н. э.), но последние открытия, в особенности таблички из Мари, указывают на 1792–1750 гг. до н. э. Главные аргументы в пользу именно этих дат изложены у Сиднея Смита в книге «Алалах и хронология», а подробное изложение разных точек зрения дано у С.А. Паллиса в труде «Древность Ирака». В нем также изложен очень полный и подробный рассказ о жизни в Месопотамии во время правления Хаммурапи, приведены выдержки из его кодекса.

После захода солнца постоялый двор становился центром деревенской жизни. Он располагался на краю деревни у дамбы, удерживающей воды Нила. Рядом проходила главная дорога, так что постоялый двор был очень удачно расположен. Он мог принимать путешественников, приплывших по воде, – они обычно привязывали свои лодки на другой стороне насыпи, – и пришедших или приехавших на своих осликах по дороге, которая вела из городов юга к портам побережья или к сирийским караванным путям.

Это было добротное сооружение. Высокая стена окружала строения и внутренний двор. Летом жизнь постоялого двора протекала в основном во дворе, где вечерний ветерок слегка шевелил навесы, дававшие тень днем. Когда сгущалась тьма, во дворе разжигали костры – они не только давали свет и тепло, на них готовили пищу. Многие путешественники покупали здесь еду – тушеное мясо со специями и ячменем, чечевичную кашу, жареную рыбу и даже, если могли себе это позволить, жареную утку, рано утром пойманную на болотах. Везде сновали рабы с подносами, уставленными блюдами и кружками пива. Здесь же нес свою вахту писец, тщательно фиксируя на глиняных табличках все съеденное и выпитое, чтобы взять с путешественников плату перед утренним отъездом – конечно, в мерах ячменя.

Приходили и местные жители. Вернувшись после работы в поле или с рыбной ловли, они ели дома и отпрашивались у жен на постоялый двор. Они шли медленно, прогуливаясь, перебрасывались несколькими словами с владельцем постоялого двора, сидевшим у ворот, заходили во двор и присаживались у одного из костров. Первая пинта пива выпивалась молча, но потом случайный вопрос о состоянии дорог или урожая обычно становился началом долгой беседы с анекдотами, воспоминаниями и всевозможными небылицами. Только после полуночи местные жители разбредались по домам, а путешественники разворачивали свои одеяла и укладывались у костров спать.

Дети тоже вертелись здесь. Хозяин постоялого двора делал вид, что не замечает, как они украдкой проскальзывают внутрь. Они держались поодаль от костров. Лежа на мешках, кипах шерсти и льна, они затаив дыхание слушали рассказы путешественников или даже своих собственных отцов и дедов.

Они были представителями нового поколения, родившимися около 1720 г. до н. э. Их деды были современниками старых солдат, которые, возможно, тем же вечером сидели у своих домов в Вавилоне, вспоминая великие дни прошлого, когда они завоевывали Месопотамию для Хаммурапи. Дети, конечно, время от времени слышат о Хаммурапи и его империи, потому что их деды интересовались этим вопросом. Но обычно разговоры ведутся о событиях, происходящих ближе к дому. Немало рассказывается и страшных сказок об опасностях и внезапных смертях, от которых у детей стынет кровь в жилах.

Деды единодушны во мнении, что во всем виноваты «сепаратисты» юга. А специально для заезжих чужеземных торговцев, которые не знали новой земли, едва говорили по-египетски и совершенно не разбирались в египетской внутренней политике, деды рассказывали – после третьей кружки пива – историю о гражданской войне почти шестьдесят лет назад.