Несколько дней! От этой мысли сердце у Касс упало, но она ответила довольно бодро:

— Нет, конечно. Оставайтесь у нас столько, сколько захотите. В конце концов, вы же здесь выросли.

— Мне кажется, что это наглость с нашей стороны, — вставил Морис. — Правда, Кевин сам нас пригласил, но ведь мы, мужчины, не думаем о хозяйственных заботах. Почему ты решила, Наташа, что миссис Мартин (или, если позволите называть вас так, Кассандра, это прелестное имя) будет рада нашему обществу?

— Дорогой Морис, — проворковала красавица, — ты всегда думаешь о других, да?

Касс поняла, что ее гость действительно очень внимательный человек, и сразу прониклась симпатией к Морису, а Наташу невзлюбила.

Девушка взяла полуслепого пианиста за руку и отвела его по лестнице в свободную комнату наверху. Тут она снова с облегчением подумала, что вовремя — буквально накануне — убралась там и вытерла пыль, хотя помещение всю зиму пустовало. Комната была большая и холодная, и Кассандра заметила, как мадам Куррэн передернула плечиками и сунула руки в норковую муфту.

«Надеюсь, она превратится в ледышку, — пробормотала Касс про себя. — Совершенно непонятно, зачем ей понадобилось оставаться в этом старом, холодном, полном сквозняков доме. Эта красотка совсем не сентиментальная».

Миссис Мартин извинилась за холод, царивший в помещении, позвала Кевина и попросила его принести обогреватель. Она перебирала в уме все, что ей предстояло сделать после обеда. Боже, сколько хлопот! Ей придется идти в магазин за продуктами, проветрить простыни (к счастью, тетя Цинтия оставила им полный шкаф хорошего постельного белья) и создать в гостевой комнате хоть какой-то уют.

Кассандра заметила, как большие красивые глаза Наташи критически осматривают комнату, подмечая каждую мелочь.

— Как я все здесь хорошо помню. Моя мачеха берегла эту комнату для самых близких друзей, — бесстрастно произнесла Кассандра. — Здесь такие старомодные высокие кровати, правда? Наверное, они удобные. О, мачеха знала толк в комфорте; но у нее были мещанские вкусы. Терпеть не могу этот ковер в цветочек и эти ужасные синие занавески.

— Вы непременно должны рассказать нам сегодня вечером что-нибудь о миссис де Грут. Кевин ведь совсем ее не знал, — перебила ее хозяйка дома.

Она старалась не обращать внимания на едкие комментарии Наташи.

— Ах, Кевин. Он просто прелесть, не правда ли? — томно вздохнула гостья. — Такой умный. Это так интересно — встретить настоящего живого писателя.

«Осторожно, — отметила Касс. — Эта девчонка может оказаться нимфоманкой. У нее уже было два мужа, и, если я отвлекусь на секунду, она и моего приберет к рукам».

Тут она посмотрела на Мориса. Француз опустился на край кровати своим приземистым телом, снял очки и стал протирать лицо белым носовым платком. Этот несчастный человечек с нелепой бородкой казался почему-то заброшенным. Он тер глаза, как будто плакал. Касс в первый раз увидела гостя без очков. Веки у него были воспаленными, он часто моргал, но улыбался. Цвет глаз у пианиста был красивый — серый, в тон волосам. Девушка даже готова была поверить, что когда-то Морис был симпатичным мужчиной. Но сейчас он казался старым, больным и печальным.

— Кевин уже показал вам ванную комнату, мистер Куррэн? — спросила она.

Француз снова надел темные очки и улыбнулся ей:

— Да, спасибо.

— Тогда встречаемся внизу через несколько минут, — сообщила Касс.

Обед в «Королевской голове» в Колд-Даттон принес Кассандре несколько открытий. Они наслаждались типичными английскими блюдами и болтали обо всем понемногу. О Париже, о Германии, о политике и, разумеется, о погоде. Зима в Англии выдалась суровой, но, как оказалось, во Франции сейчас еще холоднее. У Куррэнов была квартира в предместье Парижа, но они собирались ее продавать, потому что она стала им не по средствам.

Миссис Мартин узнала много нового про самого Мориса. Оказалось, что еще недавно он был известным пианистом. Как аккомпаниатор он даже приобрел славу в континентальной Европе. Куррэн работал с самыми прославленными певцами мира. Одним из его величайших достоинств было умение читать с листа ноты самой трудной партии. Но зрение его угасало, и он перестал различать нотные знаки. В результате доходы его резко сократились, и теперь им приходилось экономить.

— Да, не повезло, — заметил Кевин с искренним сочувствием.

Мартин задумался о том, что было бы с ним, если бы он не смог писать или даже диктовать. Должно быть, невыносимо внезапно лишиться дела всей жизни, причем не по своей вине. Остается утешаться только сочувствием и пониманием жены. Но Наташа, как ни странно, не баловала своего супруга ни тем ни другим. За обедом она только и делала, что ворчала, не скрывая своего недовольства.

Просто кошмар, что приходится съезжать из их красивой уютной квартиры. Ужасно возвращаться в Англию, которую она всегда ненавидела. Здесь нет никаких развлечений, никакой светской жизни. Куррэны, бывало, давали роскошные, великолепные приемы, куда приглашались знаменитости. На гастролях они останавливались в лучших отелях и вообще вели роскошную жизнь. «Как подло с ее стороны, — думала Касс, — колоть ему глаза былыми успехами». Девушке было неловко слушать, как падчерица Цинтии укоряет мужа, заявляя, что он виноват в их нынешнем положении. Кассандра заметила, что пианист ничего не отвечал на эти упреки, только один раз не выдержал и огрызнулся.

— Прошу тебя, детка, не будем говорить обо мне и о том, что случилось с моими глазами, — взмолился он голосом, в котором слышалась такая боль, что Касс почти физически ощутила ее.

Когда они вернулись в дом, Кевин предложил Наташе прогуляться вокруг озера. Кассандра могла бы одолжить гостье свои зимние ботинки, добавил он. Красавица пообещала, что разберет вещи и оденется потеплей. Однако она вышла гулять с мистером Мартином все в том же норковом манто и без шапки; ее волосы были уложены волосок к волоску, чего не могла не отметить Касс, стоявшая на крыльце и провожавшая их взглядом.

Муж утром говорил ей, что собирается сегодня весь день писать, чтобы к вечеру закончить главу. Но, кажется, он об этом совершенно позабыл.

Перед тем как входная дверь за парочкой захлопнулась, девушка услышала смех Кевина. Значит… значит, его весьма привлекала перспектива прогуляться наедине с красавицей Наташей, которая, на короткое время перестав упрекать мужа, всю силу своего очарования обратила на начинающего писателя.

В общем, было ясно, что дочь мистера де Грута положила глаз на мистера Мартина, откровенно пренебрегая Морисом — человеком, за которого она вышла замуж, когда тот был знаменитым пианистом. Разумеется, красавица надеялась, что будет вести беззаботную легкую жизнь, полную удовольствий, но ее надеждам не суждено было сбыться.

«Нет уж, здесь ей ничего не светит, так что пусть себе флиртует. Кевин скоро поймет, что она собой представляет», — сердито говорила себе Касс.