не заказывать новую чашку. Сегодня вечером, в одиннадцать часов, он выследит еще одного из убийц брата и вызовет мерзавца на дуэль. А пока ему, в принципе, нечем заняться. Никто не ждал его возвращения. Никто не волновался, глядя, как проходит час за часом. Никто не будет оплакивать лорда Иддесли, если он не вернется.

Саймон глотнул противного на вкус кофе и скривился. Вряд ли найдется более жалкое зрелище, чем мужчина, лгущий сам себе. Его смерть было кому оплакивать — Пай и де Рааф только что дали понять: им не все равно, — но ни одна женщина не будет горевать по лорду Иддесли. Нет, он опять лжет сам себе. Люси. Люси не станет по нему горевать. Саймон выдохнул ее имя и забарабанил пальцами по чашке. Когда это он успел отказаться от нормальной жизни, в которой у него могли быть жена и дети? Неужели после гибели Итана, когда на Саймона неожиданно свалился титул, а к нему в придачу и куча забот? Или это случилось позднее, когда он убил первого заговорщика? Джона Пеллера. Саймон содрогнулся. Ему до сих пор снились отрубленные пальцы Пеллера, как они падают на покрытую росой траву, словно только-только распустившиеся отвратительные цветы.

«Боже».

Но он мог с этим жить, мог жить со своими жуткими ночными кошмарами. В конце концов, тот человек убил его единственного брата. Убийца заслуживал смерти. Даже страшные сны уже реже беспокоили. Пока Саймон не узнал, что мерзавец действовал не один.

Иддесли поднес чашку к губам и только потом вспомнил, что она пуста. Даже после дуэли с Хартвеллом ему продолжал сниться именно Пеллер и его отрубленные пальцы. Странно. Должно быть, это какая-то причудливая особенность мозга. Ненормальная особенность, конечно, поскольку его мозг уже не был нормальным. Некоторые могут убивать, не меняясь внутренне, но Саймон Иддесли не относился к их числу. И эта мысль снова убедила его в том, что он поступил правильно. Правильно, что расстался с Люси. Правильно, что решил не привязывать себя к жене, несмотря на сильное искушение все бросить и жить обычной жизнью. Он больше не мог себе этого позволить.

Саймон потерял свой шанс, когда выбрал путь отмщения.

* * *

— Не думаю, что этот джентльмен, Иддесли, подходящая для тебя компания, Кристиан, хоть он и виконт. — Матильда со значением посмотрела на единственного сына, передавая ему хлеб.

Сэр Руперт поморщился. За годы брака рыжий цвет волос его жены, теперь посеребренных сединой, смягчился, а вот ее нрав — нет. Матильда была единственной дочерью баронета и принадлежала к старинному, ныне обедневшему дворянскому роду. До встречи с ней сэр Руперт считал, что все аристократки — это эдакие увядающие лилии. Но только не Матильда. За ее хрупкой внешностью обнаружилась стальная воля.

Сэр Руперт поднял свой бокал и решил посмотреть, чем же закончится стычка за обеденным столом. Обычно Матильда была весьма снисходительна к детям, позволяя им самим выбирать друзей и увлечения. Но с недавних пор у нее появилась навязчивая идея по поводу знакомства Иддесли и Кристиана.

— Почему, мама, чем он вам не угодил? — Кристиан любезно улыбнулся матери; волосы его, как двадцать лет назад у нее, были тициановского оттенка рыжего.

— Он повеса, к тому же, неприятная личность. — Матильда посмотрела на сына поверх полукруглых очков, которые носила только дома, в кругу семьи. — Говорят, он убил двух человек на разных дуэлях.

Кристиан выронил корзинку с хлебом.

«Бедный парень, — мысленно покачал головой сэр Руперт. — Еще не научился уходить от прямого ответа». К счастью, Кристиана спасла его старшая сестра.

— А я полагаю, что лорд Иддесли — аппетитнейший мужчина, — заявила Ребекка с вызовом в темно-голубых глазах. — И сплетни только добавляют ему привлекательности.

Сэр Руперт вздохнул. Бекка, их с Матильдой второй ребенок и гордость семьи — красавица, с классическими чертами лица — была на ножах с матерью с момента своего четырнадцатилетия, то есть уже десять лет. Он, по правде говоря, надеялся, что дочь переросла свою язвительность.

— Да, дорогая, я знаю. — Матильда, давно привыкшая к выходкам Ребекки, даже не подумала клюнуть на ее уловку. — Хотя мне жаль, что ты выразилась в такой нелепой форме. Назвала этого мужчину «аппетитнейший», точно он кусок бекона.

— О, мама!..

— Никак не пойму, что ты в нем нашла, Бекка. — Джулия, старшая дочь сэра Руперта и Матильды, нахмурилась, склонившись над тарелкой с жареным цыпленком.

Сэр Руперт не раз задумывался, не унаследовала ли его старшенькая от матери слабое зрение. Однако Джулия пришла бы в ярость, кабы ей посоветовали носить очки, поскольку, хотя и считала себя практичной, все же обладала ноткой тщеславия.

— Его шутки зачастую не слишком дружелюбные, и он так странно на всех смотрит, — тем временем продолжала Джулия.

Кристиан засмеялся:

— Да что ты говоришь?

— А я даже никогда не видела этого виконта Иддесли, — вступила в разговор Сара, младшая дочь, унаследовавшая характер отца. Она изучающе посмотрела на сестер и брата своими карими глазами. — Вряд ли его приглашают на те же балы, что и меня. Какой он?

— Да отличный парень. Весьма забавный и мастерски владеет шпагой. Он показал мне пару приемчиков… — Поймав взгляд матери, Кристиан внезапно с преувеличенным интересом занялся горохом в своей тарелке.

— Лорд Иддесли выше среднего роста, но не такой высокий, как наш брат, — подхватила Джулия. — Прекрасно сложен, красив и, ко всему прочему, считается великолепным танцором.

— Он божественно танцует, — вставила Бекка.

— Несомненно. — Джулия нарезала мясо на одинаковые маленькие кубики. — Но лорд Иддесли редко танцует с незамужними леди, хотя сам холост и, казалось бы, должен подыскивать себе жену.

— Думаю, ты не вправе упрекать его за нежелание жениться, — запротестовал Кристиан.

— Глаза у него неестественно светло-серые, и он ими так ужасно пялится на людей.

— Джулия…

— Не понимаю, как он может кому-то нравиться. — Джулия сунула в рот кусочек курицы и, подняв брови, уставилась на брата.

— А мне вот нравится, даже несмотря на странный цвет глаз, — так же вытаращился в ответ Кристиан.

Бекка хихикнула, прикрывшись ладошкой. Джулия фыркнула и, подцепив на вилку немного картофельного пюре, положила его в рот.

— Хмм. — Матильда пристально посмотрела на сына. Похоже, она не собиралась сдаваться. — Мы еще не слышали мнения твоего отца о лорде Иддесли.

Взоры сидящих за столом устремились на сэра Руперта, главу маленького семейства. А он ведь едва не потерял все это. Ему грозила долговая тюрьма, семье — унизительное скитание по родственникам. Итан Иддесли не проявил понимания два года назад. Он декламировал банальные фразы о морали, как будто словами можно