Съемочная группа застыла на месте и пялилась, как я невозмутимо иду дальше по коридору. У меня же от адреналина подкашивались ноги: очень хотелось просто упасть мешком и выдохнуть.

«Не время, Варис, не время. Выберись сначала из Хитроу», – думала я и продолжала идти летящей походкой к стеклянным дверям на выход, сопровождаемая немым молчанием киношников.

12

Врачи

Я столкнулась с проблемами в общении с мужчинами, еще живя в общежитии ИМКА. Например, как-то раз я возвращалась из бассейна и столкнулась с одним знакомым, Уильямом. Он сидел за столиком в небольшом кафе напротив бассейна и позвал меня за столик:

– Варис, привет! Хочешь чего-нибудь перекусить?

Я тогда еще очень плохо понимала и говорила по-английски, но примерный смысл того, о чем говорит Уильям, я улавливала. Пока мы ели, он спросил, не против ли я сходить с ним в кино. Уильям уже не в первый раз звал меня куда-нибудь. Он был белый, молодой, красивый и невероятно вежливый. Мне было приятно его общество, но всякий раз, когда он звал меня куда-нибудь, в моей голове неизменно проигрывался один и тот же сценарий:

Сходи с ним в кино.

Представь, Варис, как здорово иметь парня.

С Уияльмом может что-то получиться.

Представь, всегда есть с кем поговорить.

И всегда есть человек, который подарит тебе нежность и ласку.

О’кей, вот ты пошла с ним в кино.

Он, конечно, захочет поцеловать тебя.

А потом рано или поздно он захочет секса.

И если я соглашусь, он узнает мой секрет – что я калека.

А если не соглашусь, то мы поссоримся.

Зачем тебе эта боль? Разве ее мало было в твоей жизни?

Откажись, не трать свое и его время.

Если бы он все знал про тебя, то понял бы, что ты ему не подходишь.

Я улыбнулась и отрицательно покачала головой:

– Спасибо, но у меня очень много работы.

Уильям обиженно посмотрел на меня, а я лишь пожала плечами. Ну что я могу сделать?

Когда я жила с семьей, ни одному мужчине, приходившему к нам в гости, не приходила в голову мысль просто подойти и заговорить со мной о свидании. И уж конечно, я никогда не оказывалась в обществе незнакомых мужчин одна. Сейчас же я была предоставлена сама себе и должна была самостоятельно справляться с подобными ситуациями. А происходили они довольно часто – в ИМКА и клубах, куда мы ходили с Хальву, было полным-полно молодых свободных парней, а когда я стала работать моделью, мужчин вокруг меня стало еще больше.

Но меня никто из них не интересовал. Мысль об интимной связи с мужчиной даже не приходила мне в голову, но, к сожалению, по собственному опыту я знала, что мужчинам такая мысль приходит очень часто. Я часто думала о том, какой была бы моя жизнь, если бы я не была обрезана. В целом мне нравятся мужчины, к тому же я очень эмоциональная и быстро привязываюсь к людям. Меня угнетало одиночество, я очень скучала по семье и в глубине души верила, что и у меня когда-нибудь будет семья. Но осознание своей неполноценности заставляло меня замыкаться в себе. Мне казалось, что мои швы запечатали меня не только физически, но и эмоционально.

Я не позволяла себе сближаться с мужчинами, потому что понимала, что я очень сильно отличаюсь от большинства других женщин, особенно англичанок. В Лондоне я поняла, что далеко не все даже мои соотечественницы проходят через то же, что и я. Когда я жила у дяди Мохаммеда, я иногда оказывалась с кем-то из двоюродных сестер в ванной и туалете. И меня просто шокировало то, как легко и быстро они могут пописать. У меня на это уходило по пять-десять минут – цыганка оставила для меня слишком маленькое отверстие.

Когда я жила с семьей, ни одному мужчине, приходившему к нам в гости, не приходила в голову мысль просто подойти и заговорить со мной о свидании.

Сестры часто спрашивали, что это со мной такое, но я лишь отшучивалась: я предполагала, что по возвращении им тоже придется подвергнуться обрезанию, поэтому я не хотела пугать их раньше времени.

Но мне было не до шуток, когда начинались месячные. С самого их первого дня (мне было одиннадцать или двенадцать) они стали для меня неделей ада. И поверьте, моя боль была в тысячу раз сильнее той, что испытывает обычная женщина в эти дни.

Это случилось со мной, когда я еще жила в пустыне. Я, как и многие другие девочки, не поняла, что со мной происходит. Слабость, кровь, болит живот. «Может, у меня будет малыш? Но этого не может быть, откуда ему взяться?» Через пару часов у меня с мочой вышло немного крови, и я решила, что умираю.

С плачем и криками я побежала к маме:

– Мамочка, я умираю!

– Варис, что ты такое говоришь?

– У меня кровь идет!

– А… Да нет, Варис, ты не умираешь, не придумывай. Это у всех женщин бывает – у тебя начались месячные.

Пока мама объясняла, что это такое и как с этим жить, я практически падала от боли.

– Мамочка, хорошо, но как же мне сделать так, чтобы не болело? Я не могу терпеть, это очень больно.

– Варис, тут ничего не сделаешь. Все женщины проходят через это, и ты сможешь. Просто терпи.

Меня такой вариант не устраивал. Думая, как бы облегчить мои страдания, я бродила по пустыне и решила вырыть ямку под деревом. Это занятие меня отвлекло от боли – я копала до тех пор, пока она не стала достаточно глубокой и широкой, чтобы я могла туда влезть по пояс. Я забралась в нее и подгребла к себе земли побольше – это на какое-то время помогло, потому что под землей было прохладнее. Эффект получился такой, как если бы я приложила пузырь со льдом. Со временем я стала копать такие ямки каждый месяц. Оказалось, что моя сестра Аман делала то же самое.

Но все-таки это не помогало полностью избавиться от боли. Тогда я еще не понимала, но так как цыганка слишком сильно меня зашила, крови просто некуда было выливаться. Она скапливалась у меня в теле и давила на зашитую плоть, вытекая крохотными каплями. Из-за этого менструация порой длилась по десять дней.

С переездом в Лондон ситуация стала еще хуже. Как-то раз я готовила завтрак дяде, а потом, как всегда, пошла с подносом в столовую. Уже в комнате у меня внезапно потемнело в глазах, я зашаталась и упала в обморок. Дядя тут же подскочил и попытался привести меня в чувство, хлопая по щекам.

– Маруим! Маруим, Варис плохо!

Когда я очнулась, то объяснила тете, что у меня сегодня начались месячные и что со мной почти каждый раз такое происходит.

– Нет, не может такого быть. Тут что-то не в порядке. Отвезем тебя к врачу.

На приеме я рассказала, что каждая менструация проходит у меня очень тяжело, меня всю скручивает и терпеть это дальше сил нет. Про обрезание я не стала ему рассказывать. Я не знала, как подвести к этому разговор. Я была еще совсем ребенком, стыдливым и невежественным. К тому же тогда я еще не связывала эти боли с обрезанием. Мне казалось это абсолютно нормальным, ведь все женщины, которых я знала, испытывали то же самое.

Доктор не стал меня осматривать, поэтому тайна так и осталась тайной.

– Я могу вам назначить противозачаточные таблетки. Они прекращают менструации, а значит, и боли вы не будете чувствовать.

Я начала их принимать, хоть эта идея мне не