И если царице могли привозить щелк из далекого Китая и индийские драгоценные камни" то почему не могли доставить из Индии еще один вид аспидовых змей, известный под названием крайт. Вернее, видов крайта существует много, и все они очень опасны. От большинства змей они отличаются не только крайне высокой токсичностью яда, но и тем, что яд, скажем, ленточного крайта легко преодолевает гематоэнцефалический барьер, обычно защищающий нервную систему человека от вредных веществ, попавших в кровь. Но в случае с крайтом эта защита не работает. Особенно если укус пришелся в крупный кровеносный сосуд — тогда яд прямо воздействует на головной мозг, В этом случае смерть наступает поистине стремительно. Даже обычный случайный укус ленточного крайта может убить человека за полчаса. А если крайт укусит жертву в голову или шею, тем паче в сонную артерию, то счет времени пойдет даже не на минуты — на секунды. Собственно говоря, именно это описал в своем знаменитом рассказе "Пестрая лента" Конан Дойл (он использовал старинное английское название крайта — болотная гадюка).

Причем, поскольку яд крайта представляет собой нейротоксин, то на теле жертвы не остается никаких внешних признаков — ни опухоли в месте укуса, ни пятен. Только те самые едва заметные две точки от зубов.

И ведь если вдуматься, то не случайно на многих живописных полотнах, изображающих смерть Клеопатры, царица либо уже лежит бездыханная со змеей на груди, либо подносит рептилию к голове или шее…

Пожалуй, единственной проблемой версии с аспидовыми змеями является их внушительный размер. Двухметровый крайт — обычное дело, мамба может вырасти и до четырех с лишним метров. И даже если вспомнить о кобре, это, как верно указано выше, змея тоже совсем немаленькая.

Но в Египте испокон веков водилась еще одна смертоносная рептилия в нескольких вариантах — эфа песчаная и пестрая. Она относится к семейству гадюк, но намного превосходит ядовитостью большинство их. Вот как описывает современный автор такую змею, забравшуюся в ванну к героине: "Разглядев характерный белый крест на голове змеи, молодая женщина сразу же поняла, с кем имеет дело. Пестрая эфа. Всех оманских детей с малых лет учили узнавать этот зловещий знак… Пестрая эфа встречалась в здешних местах довольно часто. Змея предпочитала тенистые уголки, ее можно было часто увидеть свисающей с дерева подобно сухой ветке. Яд эфы обладает гемотоксичным и нейротоксичным действием. Это сочетание смертельно: после укуса конец наступает меньше чем через десять минут. Эфа нападает на врага так молниеносно и стремительно, что в древности змею считали способной летать" (Джеймс Роллинс "Песчаный дьявол").

Смертельная доза яда эфы для человека составляет всего 5 мг, а впрыснуть за один укус она без труда может в два с лишним раза больше. При этом она невелика, чуть больше полуметра в длину, и весит максимум 200 граммов. Таких змей, для верности — в отдельных мешочках — можно легко спрятать несколько штук даже в не очень объемистой корзинке.

Но смертельно ядовитыми бывают не только змеи. Опаснейший наук каракурт обычно ассоциируется у нас со Средней Азией, но он и в Египте водится испокон веков. И есть сведения, что древние ученые прекрасно знали, как следует содержать пауков или скорпионов, чтобы придать им максимальную ядовитость.

Среди индийских и китайских диковинок Клеопатре могли доставить и такое экзотическое создание, как синекольчатый осьминог. Это яркий и очень маленький осьминог, чуть больше ладони, но его укус (роговым клювом, характерным для всех головоногих) смертелен: в клюве у него живут бактерии-симбионты, вырабатывающие тетродотоксин, один из сильнейших ядов среди всех известных даже сейчас. Он в 25 раз превосходит по токсичности кураре, почти в 300 раз — цианиды. И, кстати, противоядия от него нет до сих пор.

Но даже красивый смертоносный осьминожек мог показаться слишком большим и сложным в доставке. Разумеется, по сравнению с другими прекрасными на вид существами из прибрежных вод Юго-Восточной Азии — моллюсками-конусами, из раковин которых получаются такие красивые ожерелья, известные с древнейших времен. Конусы — хищники, ловят мелких рыбок, рачков, морских червей. И, подобно змеям, обездвиживают добычу ядом. Тем же самым тетродотоксином, который впрыскивают в тело жертвы, вонзая острую терку-радулу. Укол некоторых конусов опасен и для людей, скажем, географический конус (Conus geographus) вводит такую дозу яда, что взрослый человек, неосторожно взявший в руку симпатичную ракушку, может умереть через две-три минуты.

А можно было обойтись и без этой — относительной — экзотики. Тот же чудовищный яд тетродотоксин содержится в рыбах семейства иглобрюхов. Это не только фугу, которую так ценят гурманы-экстремалы в Японии, но и легкодоступные древним египтянам виды, обитающие в Красном море. Более того, один из ядовитых иглобрюхов, факах, водится непосредственно в священных водах Нила… Так что, может, и не в корзинке было дело, а в кушаньях, заказанных царицей для последнего обеда. Вряд ли римляне, не так уж хорошо знакомые с египетскими реалиями и значением ритуальной пищи, могли догадаться, что свежеприготовленные рыбки на золотой тарелке способны отнять у Октавиана пленницу.

После возвращения Октавиана в Рим были отпразднованы три его великих триумфа. В первый день отмечали сделанные им завоевания в Европе, во второй день праздновали победу в битве при Акции, а третий день был посвящен победе над Египтом. Во время последнего триумфа по улицам Вечного города провезли большую статую Клеопатры со змеей, обвившей ее руку. Кроме того, двух детей Клеопатры, близнецов Александра Гелиоса и Клеопатру Селену, заставили идти пешком среди пленных в этой прославляющей Октавиана процессии. Помимо статуи Клеопатры по римским улицам провезли фигуры, которые олицетворяли великий Нил и побежденный Египет, на специальных повозках — взятые в побежденной стране трофеи. Римская чернь, как и предвидела Клеопатра, поносила последнюю египетскую царицу уничижительными и бранными словами, попутно славя мудрого Октавиана.

Римский поэт Квинт Гораций Флакк (вместе со своим покровителем Меценатом присутствовавший при битве у мыса Акций) написал отличающуюся высоким стилем оду, выразив общие чувства римлян, осуждавших покойную египетскую царицу как врага римского государства.

Троих детей Клеопатры от Марка Антония взяла к себе Октавия Младшая, старшая сестра Октавиана (получившего вскоре после триумфов титул Августа), бывшая жена Марка Антония. Она была одной из самых уважаемых и почитаемых (за благородство и преданность) римлянок того времени. После смерти Клеопатры и Антония она жила уединенно, взращивая своих пятерых детей (троих детей — от первого брака с Гаем Клавдием Марцеллом Младшим и двух дочерей — Юлию Антонию Старшую (39 г. до н. э.) и Юлию Антонию Младшую (31 января 36 г. до н. э.) от Марка Антония) и детей Клеопатры и Антония "в память о муже". Существует версия, что именно Октавия спасла детей Клеопатры и Антония от казни. По мнению Артура Вейгалла, казнь детей "вызвала бы глубокое возмущение египтян, а так как Октавиан теперь являлся законным наследником трона Египта и династическим преемником Клеопатры, а не иностранным узурпатором, было очень хорошо, что его собственная сестра стала заботиться об этих членах царской семьи".