- Что?

Я в первые секунды даже теряюсь.

Все же ждала, что поцелует, прижмет грубо и сильно, отключит опять своим поцелуем всякое соображение, и вечер плавно завершится там же, где и предыдущий. В моей постели.

Феерическим сексом.

А он предложил прогуляться?

- И что? – неуверенно уточняю, - прямо так? По улице?

- Ну да, - Зверев удивленно пожимает плечами, - знаешь, сто лет с красивой девушкой не гулял по осенним вечерним бульварам. Пойдем? Я покажу тебе свой любимый сквер.

Он еще секунду медлит, словно раздумывая, действительно ли ему это нужно. Перебарывая себя.

А затем со вздохом отпускает меня, ступает вниз и тянет мне ладонь, помогая спуститься.

И этот неосознанный джентльменский жест неожиданно покоряет. Мне раньше никогда не открывали двери, не помогали спуститься со ступенек, не пропускали вперед. По крайней мере, вот так, совершенно машинально.

Словно это вбито в подкорку, с детства.

Я принимаю его крепкую руку, отчего-то чувствуя себя невероятно женственной.

Словно вернулась на десять лет назад, в то время, когда , еще совсем молоденькой девочкой, ждала от окружавших меня парней вот такого неуловимого мужского внимания.

Да так и не дождалась.

И вот теперь, идя рядом со Зверевым, ощущая свою ладонь совсем маленькой в его большой руке, я думаю о том, что, наверно, всему свое время.

Десять лет назад я бы так этому не умилилась.

И вообще, не нашла бы никакого очарования в сумеречных осенних улицах провинциального города, пахнущих опавшей листвой и дымными кострами. Не смогла бы насладиться прозрачной свежестью вечернего воздуха, тишиной и пасторальностью окружающего мира.

Не поняла бы, насколько это волнующе, идти по полупустому городу за руку с небезразличным тебе человеком.

Я шагаю, невольно улыбаясь и рассматривая профиль Зверева.

Он чувствует мой взгляд, и в уголках глаз собираются смешливые лучики, а пальцы на моей ладони сжимаются чуть крепче.

Поддерживая.

Направляя.

Давая понять, что я в безопасности.

Под защитой.

Роман Зверев.

- Роман Дмитриевич, повторяю, ничего критичного. Вывих челюсти, ушибы, гематомы. Но в целом, удивительно для такой хрупкой девушки…

Главврач даже головой качает, не скрывая изумления.

И я его понимаю.

Очень даже.

Девочка и в самом деле выглядит очень субтильной. Особенно, если ее с моими двумя засранцами сравнивать.

Но, пожалуй, при необходимости даст им фору.

Потому что вырвать кадык зубами у взрослого мужика, опытного урки… Это уметь надо.

Я вспоминаю опять ее тонкое тельце, выглядящее очень сиротливо на больничной койке. Ничего особенного внешне. Но есть в ней все же что-то такое. Не зря моих придурков повело так сильно.

Так буянили, еле успокоил.

Я кошусь в начало коридора, где, прямо перед палатой своей благоверной, сидят Рома и Дима и даже не переговариваются друг с другом. Просто смотрят в одну точку. На запертую дверь.

Потом у лестницы начинается шевеление, слышится нечленораздельный рев, сыновья, как по команде, подскакивают, и я, торопливо уверив главврача, что безобразий больше не будет, иду туда. Как раз вовремя, чтоб пообщаться с Сергеем Бойцовым, у которого мои детки трудятся в поте лица.

Сестра Бойцова тоже пострадала в заварушке, уложившей девчонку моих парней на больничную койку, и теперь Боец жаждет крови и мяса.

Хотя, насколько я в курсе, он должен был успеть принять участие в догонялках. Но, видно, не до конца удовлетворился. Перекошенная рожа выглядит на редкость кровожадно. Но при виде меня немного выравнивается.

Мы обмениваемся рукопожатиями, короткими фразами, а потом расходимся. Он спешит за сестрой, я – к сыновьям.

Киваю своим парням, которые сейчас очень забавно выглядят.

Как воинственные суслики.

Глаза испуганные и напряженные, морды вытянувшиеся.

Это было бы смешно.

Если б не касалось моих детей, опять умудрившихся влететь в историю. Ладно, в этот раз хоть с благородной целью спасения своей девчонки от отморозков.

Саму историю я уже в общих чертах знаю, Паша-прокурор позвонил, рассказал.

Как раз после того, как мой безопасник чухнул про свои должностные обязанности.

Я смотрю на экран телефона, решая, как поступать дальше.

То ли оставаться здесь, разбираться с великовозрастными долболобами по полной программе, то есть сопли им вытирать и не давать разносить больницу по кирпичикам, то ли…

То ли в Дарье Викторовне вернуться.

Если пустит, конечно, учитывая, как я быстро наш с ней романтический вечер свернул.

Хотя, куда она денется? Ключи-то у меня есть.

И, в конце концов, она нормальная женщина, должна иметь понятие о форс-мажоре.

А информация о том, что мои сыновья участвовали в поимке особо опасных преступников, гоняясь за ними по степи на своих байках во главе их моторизированной банды, рискуя нарваться на пули – это , мать его, форс-мажор в чистом виде.

Не успели мы с ней нормально погулять.

А я только-только начал удовольствие получать от вечера томного, осеннего, от ее хрупкой, но сильной ладошки в моей руке, от ощущения какого-то небывалого, молодого кайфа, который испытывал… Да черт! Даже и не помню, когда!

Давно.

Еще до женитьбы на Тоне.

Мы шли, разговаривали. Ни о чем. Она рассказывала про собеседования. Про то, почему ей не понравилось в первом клубе. Я поднапрягся и вспомнил, про кого она говорит. И подумал, что интуиция у Дарьи Викторовны хорошо работает. Эта мадам, которая числилась владелицей того самого клуба на пафосе, была на самом деле липовой фигурой, этаким зиц-председателем. А реально клубом владел ее любовник, совсем недавно приехавший в город и уже успевший тут наступить местным на несколько больных мозолей. По крайней мере, я про него слыхал. И думаю, еще услышу, ближе к выборам. Потому что он из той команды, залетной. И все там далеко не так чисто, как кажется на первый взгляд.

Так что с интуицией у Дарьи полный порядок. И в таком разрезе вообще непонятно, как она умудрилась вляпаться в говно по имени Игорь Сордин. А потом еще и на Конева Сашку наступить. Видно, с мужиками не срабатывает.

И я тут, скорее, исключение, чем правило.

Потому что сам полез.