– Арестовали? Однако! А сколько лет вашей протеже?

– Семнадцать.

– Час от часу не легче! Простите мне мою бестактность, но я просто обязан спросить, а не состояла ли эта девица в каких-либо кружках или организациях, выступающих против правительства и существующего порядка?

– Нет!

– Вы уверены?

– Более чем.

– Что же, отрадно слышать. Молодежь нынче настроена сплошь радикально, да так, что иногда просто страшно становится. Давайте поступим следующим образом, вы посидите у меня в кабинете, а я тем временем разузнаю, в чем дело.

– Да уже всю жопу отсидел… простите великодушно, что-то я разошелся. Но, правда, невмоготу ждать у моря погоды.

– Понимаю, но обещаю, что долго не задержу вас. Кстати, хотите чаю?

– Хочу, – неожиданно признался успевший ужасно проголодаться Дмитрий.

– Ну вот и чудесно! Я сейчас распоряжусь служителям, а сам займусь вашим делом.

Кабинет у Мещерского оказался невелик, но вместе с тем как-то по-домашнему уютен. Князь предложил своему гостю располагаться на диване и тут же исчез, а через пару минут в дверях возник пожилой слуга с подносом на руках, на котором стоял стакан крепко заваренного чая и тарелка с бутербродами.

– Извольте, господин подпоручик, – сказал он, устраивая принесенное на столе.

– Спасибо, – отозвался Будищев и неожиданно вынул из портмоне рубль, – прими, любезный.

– Покорнейше благодарю.

– Вот что, дружище, – помялся моряк. – Стыдно признаться, но я совсем не знаю хозяина этого кабинета. Скажи, что он за человек?

– Так ведь это немудрено, ваше благородие, – понимающе усмехнулся служитель. – Их сиятельство мало кто в лицо знает, не любит он на виду быть. Разве что читающая публика, ну так они тут редко бывают.

– Он что же, пишет?

– Берите выше, газету издает. «Гражданин», может, слыхали?

– Погоди, так это тот самый Мещерский?! – вспомнил, наконец, Дмитрий, досадуя на свое тугодумие.

– Так точно-с. Действительный статский советник и камергер его величества.

– Твою ж ма…

– Оно уж как водится, – усмехнулся служитель и исчез за дверью.

Отсутствовал князь недолго. Едва Будищев успел расправиться с чаем и парой бутербродов, как Владимир Петрович с озабоченным видом вошел в кабинет.

– Ну что? – подскочил Дмитрий.

– Вы оказались правы, – хмыкнул Мещерский, – в делах антиправительственных ваша протеже не замечена. Ее задержали по уголовному делу.

– В смысле?

– Да в том-то и дело, что какая-то бессмыслица. Вроде бы она угрожала оружием некоему приказчику, а когда тот ее обезоружил, появился офицер и, пардон, набил пострадавшему морду. Потом отправился в полицию и заявил уже на приказчика, обвинив во всем его, а поскольку у несчастного оказалась разбита челюсть, тот не смог оправдаться. И все бы было шито-крыто, но нашелся свидетель, точнее, свидетельница видевшая, что револьвер поначалу был у девицы Филипповой. Вот такой, понимаете ли, пердимонокль!

– Твою дивизию! – сморщился как от зубной боли моряк.

– Еще раз прошу прощения за бестактность, – осторожно поинтересовался князь, – но не вы ли были тем офицером?

– Я!

– Какой пассаж! Но зачем?

– Так получилось. Этот придурок приставал к ней и едва не покалечил заступившегося за нее мальчишку. Вот она и схватилась за револьвер.

– Невероятно! Я просто ушам своим не верю. Но как там оказались вы?

– На самом деле случайно. Ну а там все покатилось…

– Понимаю… точнее совсем не понимаю! Неужели нельзя все было сделать по закону, обратиться в полицию?

– И ославить девчонку на весь свет?

– Тоже верно. Но неужели теперь лучше?

– Послушайте, князь, – с надеждой в голосе попросил Будищев, – помогите мне уладить это дело, а я в долгу не останусь!

– Вы мне что, деньги предлагаете? – вспыхнул чиновник.

– Ну что вы, – отмахнулся подпоручик, – я, если надо будет, за вас любому горло перегрызу. Только помогите!

– Тише, голубчик. Я вас понял. Знаете что. Отправляйтесь-ка домой и хорошенько выспитесь. Будьте покойны, я все сделаю. Дело, конечно, непростое, но, если все так, как вы говорите, ничего ужасного еще не произошло.

– Но как же она там…

– Ну, во-первых, раньше надо было думать, – наставительно заметил Мещерский, – а во-вторых, я обещаю, что вашу протеже не будут слишком уж притеснять.

– Что значит притеснять?

– О. милостивый государь, поверьте мне, что в женских камерах подчас творится такое, что бывалый каторжник придет в сущее изумление. Но я распоряжусь, чтобы вашу воспитанницу перевели в одиночку. На это моих скромных возможностей хватит.

– А можно…

– И свидание тоже можно будет устроить. Но не сегодня.

– Что же, и на том спасибо, – с потерянным видом отозвался Дмитрий и вышел вон.

Князь участливо проводил его до вестибюля, дождался, пока подпоручику подадут пальто, еще раз посоветовал не горячиться и не делать глупостей, после чего они расстались.

Будищев шел не разбирая дороги, пока не наткнулся на чьи-то сани, и в недоумении стал озираться.

– Что это с вами, барин? – спросил извозчик.

– Что? А, нет, ничего. Просто зарвался я. Да, братец, зарвался!

– Оно и видно, что ваше благородие не в себе. Ехать-то куда будете?

– Ехать? Пожалуй…

* * *

Вернувшись в кабинет, Мещерский не стал устраиваться за столом, а расположился на диване, где только что сидел Будищев, и с задумчивым видом посмотрел на пустой стакан и тарелку с недоеденными бутербродами.

«Вот мерзавец, не убрал до сих пор!» – с досадой подумал он о служителе и хотел было пойти и наказать его, но тут раздался осторожный стук в дверь.

– Открыто, – хмыкнул князь, предвкушая, как будет распекать нерадивого подчиненного, но это оказался не слуга.

– Разрешите, ваше сиятельство? – просунул в дверь голову жандармский офицер.

– Входите, Ковальков, – благодушно отозвался Мещерский.

– Ну, как все прошло? – с явным нетерпением в голосе поинтересовался ротмистр.

– Да уж получше, чем у вас.

– Но он согласился?

– Да что же вы так торопитесь? Вот поэтому у вас ничего и не вышло!

– Осмелюсь напомнить, у нас не так много времени.

– И его было бы больше, если не дурацкая инициатива одного жандарма.