– Я поняла!

– Что же ты поняла? – веселюсь я, искренне наслаждаясь беседой с ребенком.

– Он делает вид, что ты ему не нравишься, а на самом деле, ты ему очень нравишься, но ты об этом и не думаешь думать, потому что он постоянно дергает тебя за косички! – выдает Роза. – Паша Галю каждый день обижал в садике. Она плакала, ругалась, он даже платье ей порвал, представляешь? А потом Галя стала дружить с Артемом и Паша обиделся. А потом он просто подловил её в домике на площадке и сказал, что хочет с ней целоваться. И вообще, всегда хотел с ней целоваться. Твой парень тоже хочет с тобой целоваться, а это значит, что ты ему нравишься.

Я настолько увлечена щебетанием семилетней племянницы, что не замечаю гребаный фонарный столб! Ругательство вырывается из меня, как грязь, забившая какую-нибудь трубу.

– Азалия? Ты в порядке?

Держусь за лоб, не веря, что это дерьмо случилось именно со мной!

– Да, милая. Я нормально…

Черта с два. У меня звезды кружатся перед глазами и маленькие лица Максима.

– Булочки в целости, а это главное, – смеется Роза, поскакав вперед. – Поторопись, Азалия! Нам нужен лед, а то шишка вылезет!

Поднимаемся по каменистым ступенькам, ведущим к поселку «Графский». Адрес, который назвал Максим бабушке, находится на самой вершине холма. Здесь располагаются всего семь домов в самом сильнейшем стиле модерн из возможных, что даже Роза ахает от увиденного.

– А мы точно туда пришли? – шепчет она, взяв меня за руку.

Читаю надпись на белой табличке у серо-черных стильных ворот: «Командирская, 100». Наверняка, в них стоит новомодный электронный замок с отпечатком пальца хозяина.

– Думаю, нам сюда, – неуверенно бормочу я.

Нажимаю на квадратную черную кнопку, из динамика тут же раздается продолжительный звонок.

– Азалия?

– Что?

Роза смотрит на меня с открытым ртом.

– У тебя лоб красный и… Кажется шишка появляется.

– Супер, – фыркаю я.

Лучше и быть не может: спина в синяках, колено разодрано, а теперь ещё шишка на лбу. Мне будто не двадцать восемь, а просто восемь и у меня проблемы с вестибулярным аппаратом.

– Слушай, давай мы здесь эту корзину оставим? Кто-нибудь выйдет и обнаружит её.

– С ума сошла? У тебя шишка растет, тебе нужен фарш! И пирожки птички съедят или местные собаки.

– Милая, навряд ли среди этих хором бегают бездомные собаки. Давай оставим и пойдем домой…

– Азалия, так нельзя! Бабушка будет ру…

Раздается внезапный щелчок и ворота начинают медленно разъезжаться. Роза проскальзывает во двор и бежит вперед по широкой подъездной дорожке, вдоль которой облагороженные зеленые кусты в форме квадратов.

– Роза, куда ты побежала? – тихонько ругаюсь я, обалдевая от…домика Максима.

Квадратное с прямой крышей двухэтажное строение, точно картинка из дорогущего каталога роскошной современной недвижимости. В облицовку из серого камня и темно-коричневого дерева вливаются стильные вставки из черного стекла. Огромные окна поделены на прямые секции, визуально увеличивающие высоту стен. Если честно, с этой плетеной корзинкой в руках и домашними пирожками, я чувствую себя той ещё деревенщиной.

– Азалия, смотри! – верещит от восторга Роза. – Здесь есть бассейн!

– Угу, – киваю я, стараясь не засунуть подальше свое удивительное удивление, потому что не поразиться размерам уличного бассейна с водой настолько благородного серо-зеленого цвета, совершенно невозможно. – Класс.

Рассеянно поднимаюсь по каменным длинным ступеням, глядя на свое отражение в стеклянной двери с гладкой хромированной ручкой во всю её высоту. Внезапно моя фигура становится больше и едва я успеваю понять, что по ту сторону находится Максим, как дверь распахивается, а меня встречает… Хозяин сего убранства в белой расстегнутой рубашке и темных брюках. Слышу, как моя челюсть скачет по каменным ступеням и падает в бассейн.

– Привет! – возвращает меня в реальность звонкий голосок Розы.

– Привет, – здоровается с ней Максим и устремляет глаза на корзину в моей руке. Ей-богу, у меня даже мизинцы на ногах краснеют от стыда. – Значит, – усмехается он, – ко мне пришли две Красные Шапочки.

– У тебя есть фарш? – спрашивает его Роза.

Максим задумывается и поднимает на меня непонимающие глаза.

– Что с тобой? – спрашивает он.

– Всё прекрасно! – выпаливаю я. – Мы тут тебе принесли эти…булки моей бабушки! То есть, те, которые она пекла для тебя с четырех утра.

– Что с твоим лбом?

Это же наказание какое-то! Может, он всё-таки застегнет свою чертову рубашку и не будет тут при ребенке сверкать своей волосатой грудью?

– А что…с ним?

– Почему ты заикаешься? – сощуривается Максим, застегиваю пуговицы на рукавах.

– Случилась авария на набережной, – объясняет Роза, похитив его внимание, – и нам срочно нужен фарш, чтобы приложить к месту удара.

– Вот как, – вздыхает Максим. – Что ж, фарш не обещаю, но лед у меня точно есть.

– Ладно! Сойдет.

– Проходи, – пропускает он Розу. – Знаешь, как выглядит холодильник?

– Разберусь! – по-хозяйски отвечает ему болтливая девчонка и уносится в глубь чужого дома.

Максим усмехается, продолжая застегивать пуговицы на рукавах. Их там что, несколько миллионов?

– Что за авария? – спрашивает он меня.

– Ничего особенного. Держи, твои домашние булки, – протягиваю я корзину. – Приятного аппетита!

Максим забирает корзину и поднимает край полотенца.

– Домашние, – улыбается он и снова смотрит на меня. – Передай бабушке «спасибо» от меня.

Молча киваю, сложив руки на груди. Где там эта девчонка запропастилась?

– Составишь компанию?

– Я уже завтракала, так что… Где Роза?

– Ищет для тебя лед. Пойдем? – кивает он. – Тебе и впрямь нужно приложить холод ко лбу.

– Ничего страшного. Всё равно уже шишка вздулась.

– Приложим лед и она исчезнет, – усмехается Максим. – Заходи. Не стой на пороге.

Внутри дом не менее стильный, чем снаружи. Сдержанность и деловой характер чувствуется даже в квадратных светильниках на потолке. Ледяная роскошь лишена женской руки, как впрочем, и желания придать серо-белым стенам хоть чуточку теплоты. Каждый предмет мебели несет в себе особое предназначение и не потерпит соседство с тем, что, например, лично для меня создает домашний уют.

– Роза, что ты там делаешь? – укоризненно спрашиваю я.

Девчонка роется в морозильной камере двухдверного холодильника с таким видом, будто всё на этой стильной кухне принадлежит ей.