мы узнаем, что паж и в самом деле не очень-то настоящий: это маленький мальчишка невысокого роста, которого принц Генрих прислал в качестве слуги. Фальстаф, конечно, недоволен, что слуга у него такой смехотворный, и всячески поносит своего благодетеля-принца. И вообще все идет не так, как сэр Джон себе намечтал: торговец тканями не желает считаться с воинскими заслугами благородного рыцаря Фальстафа и не продает атлас в долг, а требует обеспечения. Бардольф (не путать! Это дружок Фальстафа, а не лорд), которого отправили покупать коня для сэра Джона, собирается приобрести скакуна не в дорогой конюшне, а на скотном дворе в Смитфилде, где, как известно, торгуют недобросовестные барышники. Одним словом, никакого уважения!

Входитверховный судья с помощником.

Фальстаф пытается уклониться от встречи с судьей, но судья замечает тучную фигуру и спрашивает у своего помощника: не тот ли это человек, который обвинялся в грабеже?

Фальстаф и судья.

Художник Henry Courtney Selous, гравер George Pearson, 1860-е.

– Тот самый, милорд, – отвечает помощник. – Но потом он отличился под Шрусбери, а теперь его посылают с поручением к принцу Джону Ланкастерскому.

И чем же это наш Фальстаф так отличился в битве? В первой пьесе нам показали, что он всячески избегал опасности, трусил и прятался, зато врал о своих подвигах вдохновенно и изобретательно. Вероятно, кое-каким из этих выдумок все-таки поверили.

Судья требует привести к нему Фальстафа, который начинает валять дурака, вступает в «смешной» диалог с помощником, одним словом, предпринимает все возможное, только бы не оказаться пред очами верховного судьи. Однако ничего у него не выходит, судья все-таки добирается до сэра Джона. Оказывается, после той истории с грабежом (из первой пьесы) судья посылал за Фальстафом, чтобы призвать его к ответу, но толстяк не явился. Это было еще до битвы при Шрусбери. Фальстаф не желает обсуждать вызов в суд, который он в свое время проигнорировал, строит из себя глухого и морочит судье голову разговорами об апоплексии, якобы приключившейся с королем. Судья в конце концов теряет терпение и начинает «предъявлять»: во-первых, Фальстаф не явился по вызову к судье; во-вторых, он ведет распутный образ жизни; в-третьих, он, не имея достаточно средств, позволяет себе огромные траты и влезает в долги; в-четвертых, он совратил молодого принца с пути истинного. Конечно, заслуги в битве при Шрусбери несколько сгладили бесконечные прегрешения сэра Джона, особенно его подвиги при разбойном нападении в Гедсхиле, но он должен понимать: все это сошло ему с рук только потому, что времена сейчас неблагополучные. В другое время за то, что натворил, он бы поплатился жизнью.

– Впредь ведите себя смирно, – говорит судья. – Не нарывайтесь. И перестаньте всюду таскаться за молодым принцем.

В ответ на каждую реплику судьи у Фальстафа находится короткий или длинный ответ, который призван вызывать смех у публики. Он острит, играет словами, каламбурит.

Из слов судьи мы узнаем, что королю удалось-таки разлучить Фальстафа с принцем Генрихом и теперь бравого вояку посылают с войском под предводительством принца Джона Ланкастерского разбираться с архиепископом Йоркским. Мы-то думали, что Генрих действительно завязал с разгульным образом жизни, как и обещал, но нет: так называемая разлука – вынужденная. Вы же помните, что после сражения король отправляет младшего сына, Джона, вместе с Уэстморлендом в Йорк, а сам со старшим сыном, Генрихом, намерен отправиться в Уэльс повоевать против Глендаура и Мортимера. Тогда у меня возникает вопрос: а за каким это молодым принцем всюду следует Фальстаф? Ведь судья утверждает именно это… За Джоном Ланкастерским, что ли? Вроде об этом вообще речи не было. Шекспир показывает нам Джона приличным мальчиком, не склонным к сомнительным забавам. За Генрихом? А как это может быть, если король все-таки разлучил друзей? В общем, ничего не понятно.

– Ну, будьте честным человеком, будьте честным, и да благословит господь ваш поход, – напутствует судья сэра Джона.

Верховный судья и его помощник уходят.

Фальстаф спрашивает у пажа, много ли осталось денег. Оказывается – совсем мало, сущие гроши. Сэр Джон сетует на то, что никак не может вылезти из долгов, и отправляет пажа с письмами. Одно предназначено принцу Джону Ланкастерскому, второе – некоей миссис Урсуле, которой Фальстаф уже давно и регулярно обещает жениться.

Паж уходит.

И опять в моей неугомонной голове рождается вопрос: а что, принц Джон тоже в Лондоне? Не идет с армией в Йорк? Или уже вернулся, разгромив Нортемберленда, архиепископа Йоркского и прочих бунтовщиков? Можно, конечно, допустить, что Джон Ланкастерский все еще в походе, но тогда мальчонка-паж уж точно не может доставить ему письмо, слишком мал он, чтобы проделать длинный путь верхом. Стало быть, принц у нас где-то здесь, поблизости, в шаговой доступности.

Фальстаф же, прежде чем покинуть сцену, жалуется на подагру, из-за которой у него страшно болит палец на ноге.

– Но не беда, если я буду прихрамывать: свалю все на войну, и тем больше прав у меня будет на пенсию. Умный человек все обратит себе на пользу, – оптимистично заявляет он.

Уходит.

Сцена 3

Йорк. Архиепископский дворец

Входятархиепископ Йоркский, лорд Хестингс, лорд Маубрей и лорд Бардольф.

Если вы еще не забыли пьесу «Ричард Второй», то легко вспомните Томаса Моубрея (Маубрея), герцога Норфолка, который публично поссорился с Генрихом Болингброком, после чего оба они были отправлены в изгнание. Генрих вскоре вернулся за отцовским наследством, поднял бучу, сверг короля Ричарда и сам уселся на трон, став Генрихом Четвертым, а Томас Моубрей умер в Венеции, прожив в изгнании всего год. Вспомнили? Так вот, нынешний Томас Маубрей – это его сынишка. Родился он в 1385 (по некоторым источникам – в 1386) году, то есть на момент описываемых событий ему 17–18