— Хорошо. Теперь я прошу вас сосредоточиться. Я назову эмоцию, а вы должны схватить карандаш, который по цвету подходит к этому чувству. Готовы? Радость!

Она почти сразу берет желтый цвет, но потом хочет положить его обратно. Я прикрываю коробку рукой.

— Первый ваш выбор самый верный. Учитесь доверять своим импульсам. Раскрасьте в этом человеке тот участок тела, в котором вы чувствуете радость.

Она закрашивает область губ, сердце, стопы ног. Пока не комментирую, только называю следующее чувство:

— Злость.

Черный цвет — рот, кулаки и короткая черточка в области груди.

— Страх.

Серый. Рисует овалы вокруг головы, заполняет область живота, пятнает колени.

— Желания. Любые.

Она недоуменно смотрит на меня. Потом долго выбирает цвет, и я стискиваю зубы, чтобы ее не торопить. У меня Коля приедет через двадцать минут!

— Я не могу выбрать. Извините, — ее голос совсем тусклый и виноватый.

— Тогда давайте доверимся вашему бессознательному. Закройте глаза и выбирайте так.

Марла оживляется, берет синий карандаш и довольно уверенно заполняет основные зоны физиологических потребностей — опять рот, желудок, пах. Ладони. Последним рисует сердце. И это явно трогает ее. Пока все равно не комментирую, но мысленно фиксирую, что здесь она что-то почувствовала или подумала.

— Тревога.

Снова серый. Раскрашивает все тело, много раз обведя голову. Да, знаю, твои мысли заставляют тебя тревожиться еще сильнее. В моем мире говорят "сама себя накручивает".

Перебираю еще несколько эмоций: обида появляется фиолетовым комком в горле и точками в глазах, зеленым она обозначает желание действовать, заштриховывая руки и ноги.

— Чувство вины.

Я специально называю его последним, потому что предполагаю, что дело именно в нем. И действительно, клиентку аж перекашивает. Она тянется за карандашом, и вновь зависает в поиске цвета. Ну же, давай! Сама вспоминает, что можно закрыть глаза. Ей попадается черный цвет. И она яростно рисует свое чувство вины — в голове, в груди, в животе, в горле, усиливая шар обиды. Жирными кляксами заполняет плечи и бедра.

— Посмотрите на получившийся рисунок. Что вы чувствуете сейчас?

— Отвращение к себе.

— Обратите внимание, что именно не дает вам совершать действия и принимать решения.

Показываю пальцем на то, как доступ к зеленым зонам "хочу действовать" перекрыт черными яркими пятнами "чувства вины".

— Нам с вами на следующей встрече нужно будет понять, в чем вы чувствуете себя виноватой и почему это мешает принимать решения. Вы согласны?

— Да, я приеду. Только, пожалуйста, назначьте мне встречу сами через несколько дней.

Серьезно смотрю на нее. По хорошему, я не должна ей облегчать жизнь, принимая решения за нее. Но я спешу и не хочу спорить из-за этого сейчас. Поэтому просто называю ей дату следующей консультации и прощаюсь. Коля меня прибьет.

Я оказываюсь права, Коллина действительно ждет меня под дверью, отпустив кэш. Сумбурно извиняюсь и многословно оправдываюсь, залезая в серебристо-чешуйчатое платье, второй кожей повторяющее изгибы моего тела. Коля жестом просит меня повернуться вокруг своей оси и озвучивает приговор:

— Ты сказочно неприлична. Компенсируешь прошлый прием?

— В нем вообще идти-то можно?

Она еще раз пробегает оценивающим взглядом, задерживаясь на разрезе до середины бедра.

— Можно и даже нужно. Но заранее придумывай причины, по которым тебя нельзя будет проводить домой всем желающим.

Достаю свежеподаренное колье, прикладываю к декольте:

— Подходит?

— Ммм… Я бы скорее что-то черное повесила. Пожалуйста, Асечка, переодевайся быстрее, мы опаздываем.

Я поспешно влезаю в другое платье, параллельно озвучивая щекотливый вопрос, о стоимости сегодняшних мероприятий. С учетом утреннего заработка у меня есть сто семьдесят две золотые монеты и немного серебряных. И я понятия не имею, это много или мало для элитного салона красоты.

— Общие процедуры стоят шестьдесят золотых, а дополнительные оплачиваются отдельно. Я ведь не знаю твои проблемные места, обсудишь со своим специалистом на месте.

Ой-ой-ой. Жить на широкую ногу мне пока рановато. Открытие клуба, сулившее разом серьезную прибыль, только через четыре дня, до них еще дожить надо. Правда, завтра утром та актриса записана на прием… Но мне все равно нужно сократить траты… А вдруг мне сегодня не хватит расплатиться? Вот стыд-то будет.

Видимо Коллина догадывается, что вопросы я задаю не просто так.

— Ась, я могу одолжить тебе двести золотых. Отдашь после открытия клуба, это совсем не проблема. Или нужно больше?

Ну что я могу на это ответить? Только обнять ее с особенной нежностью и получить шлепок по мягкому месту и почти сердитое "обувайся уже, у нас запись через десять минут".

Наблюдаю из окошка кэша, как мы въезжаем на территорию огромного парка, сплошь и очень ровно засаженного деревьями и мягкой даже на вид газонной травой. С маниакальной точностью каждые тридцать метров встречается лавочка или целая веранда, с перилами и столиком. Судя по смешиванию аппетитных запахов с разных сторон, кафешек раскидано тоже много. Похоже для прекрасных леди посещение женского клуба это приключение на весь день с последующими посиделками с подружками на свежем воздухе. Уже виднеется светло-желтое здание клуба, расписанное каким-то этническим орнаментом и танцующими девушками. Это самое широкое и большое строение, которое я пока что видела, включая особняк семейства Кассини.

Мы подъезжаем к клубу, опоздав на семь минут. Педант с секундомером внутри меня неодобрительно цокает языком. На пороге нас встречает обаятельный мужчина, чуть выше Коллины ростом. В его глазах столько неприкрытого обожания, что у меня создается впечатление, что я шоколадка, а он диабетик со стажем на строгой диете. Обхотев нас взглядом с ног до головы, он проникновенно сообщает, что счастлив видеть прекрасных нимф и готов быть нашим рабом на все оставшееся время. То есть проводить нас на ресепшн. Как и любой нормальной женщине мне неприятны сальные взгляды, но в его глазах столько искреннего любования, что действительно чувствуешь себя богиней. Автоматически выпрямляются спины, подбородки вверх, улыбки расцветают на наших лицах. Вот она, целительная сила мужского восхищения.

В отличном настроении проходим в холл, где пухленькая голубоглазая девушка берет нас под свою опеку. По дороге в раздевалку мы узнаем, что ее зовут Сандрия, и она интересуется, хотим ли мы все процедуры проходить вместе или предпочтем уединение? Я вопросительно смотрю на подругу, потому что понятия не имею, что с нами будут делать. Поскольку повышенной стеснительностью не обладаю, как и любая женщина нашего мира, когда-нибудь посещавшая общественную душевую единственного городского бассейна, то предлагаю принять решение Коле. Она кивает, и соглашается на частично совместные пребывание. Для меня это звучит диковато, но настроение все равно хорошее, так что на все согласная. Раздевалка до боли напоминает мне детский садик, потому что на десятке дверей вдоль стены нарисованы цветные картинки — яблочко, птичка, грибочек. Я выбираю дверь с голубым цветком, Коля занимает соседнюю радугу. Подсознательно я ожидаю увидеть за дверью полки шкафа, но там оказывается небольшая комнатка, буквально два на два метра. Зато с зеркалом, хорошим освещением, креслом и вешалками для одежды. Сандрия подает мне белый хлопковый халатик и тапки, на подобии наших сабо, полностью сделанные из какого-то пробкового материала. Слышу голос Коли из-за стены: Аська, снимай с себя все, надевай халат и пойдем уже скорее.