как эта Дэва остается в здравии под покровительством Хэнда. А чтобы закончить то, что я начал, и передать власть в руки Тэю. После этого, если ты не сможешь быть подле меня в Турии, я стану твоей правой рукой в Марьянм.

***

За длинным каменным столом сидели десять Хэндов. Каждый из когда-то преемников своих учителей занял положенное ему место в совете земель Турии. Во главе, в гневном раздумье, сидел Магистр Адам.

— На севере появились слухи, — начал один из членов совета, — что воды реки Хэнда отравлены. Пока это только слухи нескольких деревень, но…

— Людей беспокоят не река. Что на самом деле там происходит? — перебил его Магистр.

— Поначалу их наместник докладывал о плохом урожае.

— Вы послали им долю из запасов?

— Конечно, Магистр. Но теперь они говорят о странном явлении. Больше года ни одна из их женщин не может зачать дитя.

— Это-то тут причём? Пускай их мужья лучше стараются, — вновь отмахнулся Адам.

— Ага, огненный дьявол меня подери. И я подумал, что это бабьи сказки! — выругался Тэй. — Только вот родная сестра моей второй жены проживает в тех краях. Она рассказала, что уже не одна деревня от подобного недуга страдает. Любопытно то, что граница «пустого чрева», так они называют этот недуг, близится к столице.

— На что ты намекаешь? — спросил Адам с угрожающими нотками в голосе, отчего остальные Хэнды отвели взгляды. Все, кроме одного. Тэй бесстрашно посмотрел своему Правителю прямо в глаза и ответил:

— На то, что Дэве Дане пора бы уже привести пример плодородного чрева и развеять народные толки.

***

Адам зашёл в зимний сад, обитель своей супруги и Правительницы земель Турии. Она сидела вполоборота к фонтану, на её коленях мирно покоились пяльцы, а тонкие пальцы быстро продавливали иголку сквозь холст. Магистр возвёл глаза к уходящему ввысь потолку, словно моля его прекратить ещё не начавшуюся пытку. Увидев Правителя, Дана попыталась встать, но её набухший живот не позволял сделать это с присущей ей простодушной грацией. Поэтому она лишь слегка привстала, отчего её рукоделие соскользнуло на пол. Адам заметил это, но не помог, и присел в кресло напротив камина.

— Нужно ли тебе что-нибудь?

— Что вы, Магистр, не стоило обо мне беспок…

— Я же просил, называй меня по имени, — не дав договорить ей, вставил Адам.

— Нет, Адам. И я, и дитя чувствуем себя хорошо.

— Хорошо. Только не гони целителей. Так совету будет спокойнее.

— Только совету? — опустив глаза на вышивание спросила она. Но Магистр Адам не удостоил Дэву ответом и, откашлявшись, оставил её в одиночестве.

***

Лиловые паруса быстроходной шхуны показались в порту Турии затемно. На пристани засуетились немногочисленные встречающие. Правительница земель Марьянм спустилась в сопровождении нескладного юноши. Один из слуг подошёл к Правительнице и шепнул что-то на ухо. Она неоднозначно посмотрела на него, но всё же повернулась к сыну и сказала:

— Пройди за слугами, Таро. Я присоединюсь к тебе позже.

Адам стоял под багровым клёном, заложив руки за спину, когда она, то пускаясь в бег, то замедляясь, взошла на арену. Но когда ей осталось дойти до него лишь пару шагов, Виктория остановилась.

— Здравствуй, Адам.

Он посмотрел на неё с откровенной яростью. В его янтарных глазах бушевало настоящее неконтролируемое пламя. Он шагнул к ней, чтобы обнять, но порыв этот был остановлен движением его же рук, которые обхватили её шею. Большими пальцами он выводил вертикальные линии от ключиц к подбородку, и то сковывающим движением душил её, то вновь отпускал, тогда она порывисто делала глоток воздуха.

— Если вымирание моего народа хоть как-то связано с той Дэвой, которую мне подсунула твоя мать, — прошипел он, — ты должна мне сказать об этом. За всю ту боль, что ты мне причинила. За ту ложь, когда ты легла в брачное ложе, сразу же, как только мой корабль отошёл от тех берегов. Ты должна мне, Виктория, за дни ожидания, которые складывались в месяцы и годы, что я ждал твоего решения.

По его пальцам текли горячие слёзы Виктории, и она, не пытаясь освободиться из его хватки, наклонила голову и прижалась губами к руке Адама. Он одёрнул руку, словно обжегшись, и сделал шаг назад.

— Моя мать оказалась права, только и всего. Магия Правителя связана с его землями настолько, что обычный простолюдин будет нести последствия каждого нашего выбора, — немного успокоившись, сказала она. — Я долго экспериментировала с конфликтом наших магий. И каждый раз получала всё более разочарующие результаты. Если оба дара были слабы, они уничтожали друг друга. Но если же один из даров преобладал над вторым, то с последним происходили странные вещи. Практически во всех случаях он был потушен. Кроме одного единственного раза. Тогда я заметила, что чем медленнее он угасал, тем ядовитее становился. Своим разрушающим воздействием он будто делал сильный дар ещё более мощным, настолько, что тот выходил за берега своего могущества и сжигал всё живое. Вот что происходит с тобой, Магистр.

— А что происходило, когда оба дара были сильными?

Она аккуратно подошла вплотную к нему и уткнулась носом в грудь.

— Мы всё равно уже не узнаем этого, любимый. Я прибыла к тебе, чтобы защитить тебя и отомстить тому року, что лишил нас счастья.

— Увози с собой этот яд. И оставь меня, Виктория. Мне не нужно было тебя встречать.

— Не говори так, — она вновь всхлипнула, — Я не возьму обратно Дану. Каждый день видеть её перед собой и знать, что она хоть ненадолго имела то, чего была лишена я. Она могла быть с тобой. Носить под сердцем твоё дитя. Отправь её куда угодно, хоть на виселицу, хоть в Дом Дэвии, но не сажай на мой корабль!

— Ты говоришь, как твоя мать, — Адам оттолкнул её.

— Просто правление…

— Ожесточает сердце. Именно так она и сказала мне в тот день.

— Как ты назвал своё дитя?

— Какое это имеет значение?

— Просто ответь.

— Арэя, — нехотя сказал Адам.

— Моего первенца зовут Таро, — Виктория горько усмехнулась. Вот наш Арон, Магистр. Одна жизнь, разбитая на два сердца.

Правитель не ответил Виктории и оставил её в одиночестве под сводом алых ветвей.

Глава 23 «Последний рассвет»

Таро изумленно уставился на пару тусклых серых глаз. Госпожа Дана опустила ладонь.

— Вы не показали, как именно покинули Турию.

— Не хочу, чтобы мои последние часы были полны воспоминаний о том, как я осталась без своего дитя. Мне бы хотелось помнить то недолгое счастье, пока мы были вместе.

Я кивнул,