– Да что ты вообще знаешь о настоящей работе? – вспыхнула мама.

– Отли-и-чно, – протянула я. – Унижать, так по полной? Конечно… Тебе на меня плевать!

– Так, всё! – крикнула мама. – Я не собираюсь продолжать разговор в таком тоне!

Она нервно похлопала себя по карману фартука, вытащила телефон и показала его мне.

– Вот! Я иду заказывать пиццу! У меня было отличное настроение, и я не позволю мне его портить! А ты развешивай белье! И думай о том, почему ты все время говоришь какие-то глупости!

Мама ушла, а я села на пол, раз маме не нужны на кровати уличные микробы. На душе у меня было черным-черно, как в подвале у нас на даче. Как-то весной открыли его, а оттуда – ужасный запах сгнившей картошки и крысиное попискивание. Так и у меня внутри сейчас было. Я ненавидела Ирэну. Я боялась увидеть Дану. Но больше всего я сердилась на маму, которая, вместо того чтобы поддержать собственную дочь, горой стоит за свою мерзкую клиентку.

Я перевела взгляд на тумбочку возле маминой кровати.

Белую, с ободранными уголками и позолоченными ручками. Я вспомнила, как в детстве, когда ссорилась с родителями, мчалась к ним в спальню, рывком открывала тот ящик тумбочки, где хранились документы, и начинала их перерывать. Искала справку, или что там дают в детдоме, о том, что я им неродная.

Я протянула руку к тумбочке, дотронулась до ручки верхнего ящика, с которой позолота почти стерлась. Вытянула ящик, заглянула внутрь. Ну и кавардак…

Какие-то папки, из них торчат конверты, из конвертов – старые открытки с поздравлениями, тут же пустые очечники и бархатные коробочки, резинки, ручки, зарядные устройства, старый поломанный мобильник и сертификат на подарок в магазине косметики, судя по всему, просроченный. А меня еще ругают за беспорядок в столе! Где вообще мои документы? Паспорт там… полис. Вот возьму их и уйду жить одна. Посмотрим тогда, как они Ирэну будут защищать… Если без дочери останутся.

– Маша! – позвала мама.

– Ага, сейчас, – отозвалась я сквозь зубы.

– Маш, помоги мне! Телефон упал в машину!

Я захлопнула ящик и со вздохом поднялась.

– Маш, еле держу!!! – закричала мама.

Последний раз она так вопила в бане на даче, когда нашла там ужа, которого Гуся приволок с речки и спрятал под скамейкой.

Пришлось бежать. Оказалось, мама уронила телефон в стиральную машину, и он застрял между барабаном и стенкой. Мама вцепилась в барабан, не давая ему крутануться и уронить телефон вглубь машины.

– Достань его! – взмолилась мама.

Я сунула руку к телефону, но мои пальцы туда не пролезли. Телефон чуть съехал вниз, мама взвизгнула:

– Осторожнее!

– Я стараюсь!

– Осторожнее старайся!

– Лишь бы он не зазвонил, – проговорила я. – Тогда точно съедет.

– Как же мы его достанем? – с ужасом спросила мама. – Придется стиралку разбирать. Но как? Папа не сможет, кого-то придется вызвать. А как вызвать, если телефон туда упадет?

– У нас есть городской, – успокоила я ее, – и мой.

– У меня там вся клиентская база! – чуть не заплакала мама. – Надо обязательно его достать!

Тут телефон завибрировал, и мы обе завизжали. Я даже вцепилась маме в руку и зажмурилась.

– Эсэмэска, – выдохнула мама. – Прогноз погоды пришел. Как же я испугалась… Эсэмэска эта – как по сердцу ножом.

– Нож, точно! – воскликнула я. – Мамуль, все окей!

Я нас спасу.

Я выскочила в кухню.

– Ничего не получится, Маш! – крикнула мама. – Барабан железный, и нож тоже железный, скользкий. Им невозможно телефон прижать! Выскользнет точно!

– У тебя есть идеи получше? – спросила я, снова появляясь в ванной с хлебным ножом – длинным и широким, с лезвием-пилкой.

– Крошки стряхни, – попросила мама. – Попадут в машину, белье закиснет.

– Тебя правда это сейчас интересует? – удивилась я. – Убери руку, пожалуйста…

– Но Маш!

– Мамуль, убери руку. Мне нужно к нему подобраться.

– Ой, не могу на это смотреть! – выпалила мама, отдергивая руки и закрывая ими лицо. – Мне должна клиентка позвонить, которая собиралась завтра свадебное платье мерить. Если он грохнется и будет лежать-звонить, я с ума сойду!

– Достану, не волнуйся, – бубнила я, прижав телефон ножом не к барабану, а к пластиковой стенке и осторожно придвигая его к себе.

– Нет, я не выдержу, не выдержу…

– Все будет хорошо, – обещала я, а сама двигала, миллиметр за миллиметром, несчастный телефон.

Вот наконец краешек высунулся так, что я смогла вцепиться в него пальцами и вытащить наружу.

– Ура! – закричала мама, выхватив телефон.

Она прижала меня к себе и расцеловала в обе щеки.

– Машка, ты гений! Молодчина! Тебе двойная порция пиццы положена!

– Осторожно, нож, – проворчала я, отстраняясь.

Обида вновь накатила на меня. Мама улыбалась.

– Не дуйся, – попросила она. – Опять, что ли, документы об удочерении искала? Чего зря в тумбочке рыться, лучше бы порядок навела.

Ее насмешки распалили меня окончательно.

– У тебя теперь полная клиентская база в руках, – сухо заметила я. – Звони кому хочешь. Любой из них тебе важнее, чем я.

– Ты же сказала, все будет хорошо, – погрустнела мама.

– Речь шла о телефоне, ноже и стиральной машине, – отчеканила я, выбираясь из ванной.

– Так с чем тебе пиццу? – сказала мама мне вслед.

– Ни с чем! – буркнула я. – Ешьте сами, празднуйте!

Приятного аппетита!

До самого вечера я просидела в комнате. Мама занималась домашними делами и заглянула ко мне всего раз:

– Ужинать будешь?

– Потом, – не отрываясь от ноутбука, буркнула я.

– Капуста на плите.

– Пиццу решила не заказывать? – не удержалась я.

– Да! – с вызовом ответила мама. – Но не из-за тебя, ваше королевское высочество, а из-за папы. Он в автосервисе застрял, когда придет, не знаю.

Мама подождала, не спрошу ли я, что папа делает в автосервисе, но я молчала. Пусть знают, что когда спорят по утрам, в каком сервисе резину менять, в дорогом или дешевом, то у меня в комнате все прекрасно слышно. Но мама, видимо, таких глубоких выводов не сделала, поэтому молча постояла и ушла с мрачным видом.