Вопрос был хуже удара ножом в живот. Морги понадобилось много времени, прежде чем он смог довериться своему голосу и ответить мужчине.

— Бенни был моим лучшим другом, — его голос почти — почти — сорвался. — Я жалею, что не пошел с ним и Томом.

Мужчина кивнул.

— Том бы гордился этими словами, Морги. И Бенни тоже.

Морги отвернулся, чтобы не было видно его глаз.

Мужчина положил руку на плечо Морги.

— Не думаю, что у тебя есть будущее в охране города.

Морги развернулся и уставился на мужчину взглядом, полным боли. Но тот улыбался. Как Странк и Горман.

— Думаю, ты должен пойти тренироваться со мной, — сказал он.

— Ч-что?..

— Ты знаешь, кто я?

— Да, сэр. Вы Соломон Джонс.

— Я делаю нечто важное. То, что Том одобрил бы, — сказал Соломон. — И ищу настоящих воинов.

Морги уставился на него.

Соломон протянул мускулистую руку.

— Хочешь ко мне присоединиться?

Сначала нужно было кое-что сделать. И Никс взяла на себя эту обязанность. Они стояли в тени позади столовой.

— Нам нужно рассказать Лайле, — сказала Никс, и Бенни поморщился.

— Удачи с этим, — пробормотала Бунтарка.

Любой разговор с Лайлой был сложным. Потерянная Девушка провела слишком много времени в одиночестве, убивая зомов и преследуя охотников за головами, работающих на Чарли Кровавого Глаза и Молота Автограда. Все эти долгие годы она ни с кем не общалась. Ни разговоров, ни взаимодействий. Ни объятий, пожатия руки или доброго слова. В таком социальном вакууме она выросла странной. Даже сейчас, после нескольких месяцев жизни в семье Чонга в Маунтинсайде, тренировок с Томом и путешествия с Никс, Бенни и Чонгом в поисках самолета, Лайла все еще оставалась странной. Было трудно предсказать и реакцию, хотя проще было сразу предположить агрессию. На некоторое время она выбралась из своей скорлупы, когда, против всякой логики, они с Чонгом влюбились друг в друга — но из-за болезни Чонга Лайла стала еще более отстраненной. Она редко говорила, а когда вступала в диалог, ограничивалась односложными фразами. Бенни не думал, что обменялся более чем двумя сотнями слов с Лайлой за последние три недели.

— Она не захочет уходить отсюда, — сказала Никс. — Думаю, Лайла считает, что они не упокоили Чонга только из-за того, что боятся ее реакции.

— Это опасение нельзя назвать безосновательным, — сказала Бунтарка. — Когда взрослые с ружьями боятся девушки с копьем, тут есть о чем задуматься.

Бенни кивнул, хотя он переживал по другому поводу. Он боялся того, что Лайла может с собой сделать, если Чонг умрет. Лайла была эмоционально нестабильна, и ей часто приходилось скорбеть по дорогим людям. Ее маленькую сестру и опекуна убили, Тома тоже, а теперь Чонг затерялся в сумерках между жизнью и смертью. Бенни не знал, сколько еще жизнь может бить Лайлу, прежде чем она сломается. Юноша взглянул на Никс и увидел в ее глазах те же опасения. Никто из них не произнес этого вслух — Бунтарка была другом, но она пока еще не была членом их семьи.

— Я скажу ей, — предложила Никс.

Бенни покачал головой.

— Если она узнает о…

— О чем? Что я считаю, Чонга должны упокоить? Это было раньше, Бенни. Я сказала это до того, как пошла туда и увидела его.

— Я просто хочу сказать…

— Я подстрахую тебя, Рыжая, — сказала Бунтарка. — Вопрос в том… где она? Обычно Лайла гуляет по краю рва, но я не…

Над ними послышался тихий звук, они резко обернулись и увидели Лайлу, сидящую как охотник-ястреб на приподнятой погнутой металлической ставне над окном столовой. Она смотрела на них между согнутыми коленями, и кончик ее копья выглядывал из теней на солнечный свет. Глаза Лайлы казались такими же черными и бездонными, как у черепа.

— Лайла… — ахнула Никс.

Бенни инстинктивно двинулся, чтобы встать между Никс и Лайлой.

— Послушай, Лайла, я могу объяснить.

Потерянная Девушка прыгнула вперед, и ее стройное тело выпрямилось, когда она коснулась земли. Это был прыжок с трех метров, но она приземлилась легко, хотя ее плотно сжатые губы слегка дернулись в гримасе — единственный отклик раны, которую она получила меньше месяца назад. С ранением или без, в ее глазах горела злоба. И желание убивать.

— Боже, — выдохнула Никс. Бунтарка вытащила свою рогатку. Рука Бенни метнулась к рукояти меча.

Лайла сделала несколько шагов вперед, игнорируя Бунтарку. Она остановилась в нескольких сантиметрах от Бенни.

— Подвинься, — сказала она.

— Лайла, — ответил Бенни, не сдвигаясь с места, — ты не понимаешь…

Но двинулась Никс. Она вышла из-за Бенни, легонько оттолкнув его с пути. Она была намного ниже Лайлы и младше девушки почти на год. Ее оружие осталось в кобуре и ножнах, руки были свободны.

— Что ты слышала? — спросила она.

— Все, — здесь не осталось теней, чтобы скрыть ее лицо, и глаза Лайлы были цвета расплавленного меда. Горячие, но без намека на сладость. — Ты хотела упокоить Чонга.

Никс сделал вздох. Бенни видел, что ее руки тряслись.

— Да, — сказала она.

— Вот почему ты ходила повидаться с ним?

— Нет.

— Тогда почему?

— Потому что он мой друг. Потому что я люблю его. Потому что сама хотела увидеть, что происходит.

Лайла вытащила узкий нож из ножен на бедре.

— Это нож Чонга.

— Знаю.

— Они не дают мне его увидеть, — сказала Лайла.

— Знаю.

— Я могу его увидеть. Я могу туда пробраться. Ты это знаешь?

— Да.

Бенни и Бунтарка тоже кивнули. Никто из них не сомневался, что Лайла смогла бы найти путь в здание. Люди могут погибнуть в процессе, но способна попасть туда.

— Никто не усыпит Чонга, кроме меня, — голос Лайлы был смертельным шепотом. — Поняла?

— Да, — сказала Никс тихо.

Лайла посмотрела на остальных.

— Вы все поняли? Никто, кроме меня.

Бенни кивнул. Как и Бунтарка.

Лайла подняла нож, чтобы солнечный свет отразился от него и окрасил лицо Никс ярким светом.

— Скажи мне, — сказала Лайла, — мне нужно воспользоваться им сегодня? Чонг потерян? Его больше нет?

Никс медленно покачала головой.

— Скажи это, — прорычала Лайла. — Мне нужно убить моего городского мальчика?

— Нет, — сказала Никс. — Боже… нет.

Взгляд Лайлы долгое время блуждал по лицу Никс. Потом она убрала нож обратно в кожаные ножны и кивнула. Один кивок, маленький и короткий.