Конечно же, в их компанию затесались и семья Дэнвера: его родители и его братья. Фамильное сходство было налицо!

— Приветствуем тебя, Шарлин, — дежурно поздоровался Кримсон, когда очередь желающих познакомиться хорошо поредела, и они с Анной подошли ко мне. — Думаю, твоя память не настолько плоха, чтобы забыть, кто мы такие.

— Разумеется, я вас помню, прим и прима Брайс. Наше знакомство было запоминающимся.

— Но не самым удачным.

— Это в прошлом. Я соболезную вашей утрате.

— Благодарю.

— Надеемся ты сможешь сделать нашего альфу счастливым, — говорит Анна, и в воздухе повисает недосказанное: раз не смогла сделать счастливым моего сына.

— Я надеюсь.

— И ребенка.

— Да, и ребенка.

Волчица прищуривается, и в ее серых глазах на мгновение вспыхивает неприязнь.

— Как получилось, что ты зачала от альфы, хотя столько лет была… женой нашего сына?

Я замечаю эту заминку, не знаю, что именно Анна хотела сказать на самом деле, но понимаю, что супругой Дэнвера меня никогда не считали. Возможно, поэтому отвечаю резче, чем собиралась.

— Доминик считает это чудом. Но, может, потому что ваш сын альфой не был.

Лица четы Брайс каменеют, но продолжать эту «милую» беседу они не собираются.

Они отходят, а меня вновь накрывается чувство вины. Я думала, что избавилась от него, но кажется, нет. Будто мы с Домиником украли счастье Дэнвера. Будто я виновата в том, что не смогла спасти наш брак. И если из меня так себе жена, но получится ли у меня построить нормальные отношения с Домиником?

Эта мысль меня не оставляет, поэтому, извинившись перед вервольфами, которые расспрашивали про мой магазин, я говорю, что хочу отдохнуть.

— Все в порядке? — интересуется Клара.

— Да. Просто устала.

И хочу видеть Доминика.

Чтобы он сказал, что все нормально.

— Пойдем, я отведу тебя в гостиную, — говорит волчица.

— Мне нужно побыть одной. Я поднимусь к себе, хорошо? Ненадолго.

— Конечно.

Я уже хорошо ориентировалась в доме, поэтому без труда нашла дорогу в свою комнату. Но где-то на полпути, на втором этаже, не то услышала, не то скорее почувствовала мягкие, бесшумные для человеческого слуха, шаги.

Конечно, в доме, полном вервольфов, это мог быть кто угодно. В доме стаи я была в безопасности. Об этом мне стоило подумать и продолжить свой путь.

Но видимо, с беременностью у меня чувство самосохранения обострилось до предела, потому что я живо представила крадущихся за мной по темному коридору старейшину и его разозленную племянницу.

Какого беса я вообще решила гулять по дому в одиночестве, пока Одри с дядей здесь?!

Я свернула на втором этаже и рванула на себя ручку первой попавшейся двери, чтобы замереть от открывшейся мне картины.

Это был кабинет Доминика.

Это однозначно был кабинет Доминика.

Сам Доминик тоже был в кабинете.

И вовсе не со старейшиной.

Доминик стоял посреди комнаты, а перед ним на коленях застыла Одри. Ее волосы были перекинуты через плечо, бретели платья спущены, еще больше обнажая изящную загорелую спину. Это если сзади смотреть. А если спереди?

Она же голая! Ну, почти.

Поза более чем двусмысленная. И была бы еще более двусмысленной, если бы Доминик стоял ближе и расстегнул штаны. Как нарисовала моя фантазия вначале. Слава Владыке, вервольф стоял дальше, но это все равно не отменяло всей картины.

Какого беса Одри голая?

— Что здесь происходит? — Я не узнала свой голос: слишком глубокий и какой-то рычащий.

Спина Одри напряглась, как натянутые гитарные струны, а Доминик перевел взгляд на меня. Яростный волчий взгляд.

— Шарлин, выйди и закрой дверь.

Чего?!

Ты берега не попутал, мохнатый?

— Зачем? Я тут постою, посмотрю и послушаю. — Я складываю руки на груди и не двигаюсь с места. — И вообще, раз мы пара, где обещание все объяснить и слова о том, что все не так и не то, чем кажется?

— Не сейчас. Прошу.

От хриплого рычания Доминика Одри вздрагивает, а я чувствую себя третьей лишней. Поэтому бросаю на свою «пару» злой взгляд и выскакиваю из кабинета. И пусть в коридоре меня сожрут такие же злые волки, тут я не задержусь ни мгновения.

Надо же! Даже до просьбы снизошел! Наверное, от натуги теперь облысеет.

— Чарли! — «Злым» волком оказывается Венера, и мне хочется горько рассмеяться. Еще горше мне от того, что Одри полуголая в кабинете Доминика.

— Что ты тут делаешь? — спрашиваю резче, чем собиралась.

— Вообще-то я шла за тобой.

Очень удачно!

— Спасибо тебе за это. Иначе бы я не обнаружила голую Одри в кабинете Доминика.

Я честно не собиралась об этом говорить, но оно само.

— Что?!

— Я тоже сильно удивилась.

И, конечно же, все не так поняла.

Венера оглядывается и предлагает:

— Поговорим в твоей спальне.

— Или расскажем гостям! Для вервольфов же подобное в порядке вещей?

— Нет, не в порядке. Пойдем.

Венера буквально тащит меня на третий этаж, но я уже и не упираюсь.

Мне нельзя нервничать. Владыка, мне нельзя нервничать, и поэтому я приехала в лес. Тут не место, а сплошной курорт, и что ни день, так спокойствие и умиротворение. Сказка! Страшная.

— Что сказал альфа? — нетерпеливо спрашивает Венера.

— Чтобы я убиралась.

— Так и сказал? — Взгляд у волчицы настолько недоверчивый, будто Доминик даже хомячка обидеть не способен.

— Какая разница, что он сказал. Может, у вас верфольфов это нормально, а у людей, если жена застает мужа с голой женщиной, то посылает его на все четыре стороны.

Ладно, мы не женаты, но кажется, кто-то еще недавно мне втирал, что я у него единственная. Как же я его ненавижу!

Я пробежалась из одной части комнаты в другую.

— Это не нормально, и ты должна выслушать Доминика.

— Я бы выслушала! С удовольствием бы выслушала, не прогони он меня. — Я остановилась посередине. — Вот это меня больше всего и бесит. Что я должна сидеть, ждать, когда он до меня снизойдет, и верить в лучшее. Как вы с таким миритесь?

— Есть гораздо худшие вещи.

Я рычу и снова начинаю двигаться, и бегаю по комнате, пока слова Венеры меня не останавливают: