Федор сморщил лоб, сведения явно заслуживали внимания. Недаром английские купцы настаивали на том, что сами найдут виновников. Он вспомнил исполосованные тела Хлопонина и Снегирева и решил тут же поговорить с англичанами. Допросом он это не называл, прекрасно понимая, что ему придется проявить весь свой дипломатический талант, чтобы не обидеть влиятельных иноземцев.

От Воскресенских ворот до Зарядья, где располагался торговый двор Английской Московской компании, было пятнадцать минут быстрого ходу. Пока шел, выстраивал порядок вопросов. Англичане приняли его вежливо, но гораздо сдержаннее, чем в первый раз, хотя тут же извинились за свою холодность и объяснили, что устали и не располагают временем на лишние разговоры. Действительно, работа вокруг кипела как в муравейнике, нагруженные подводы уезжали, освобождая место новым. Навесы и подклеты были расположены так, что возчикам было легко разворачивать подводы, разгружать и загружать товар. Даже телеги были не простые, а какие-то особенные. В который раз Басенков удивился тому, как тут все споро и ловко шло.

«Умеют, черти, работать!»

– Нас это дело больше не интересует, – торопливо пояснил Ричард, неотрывно следя за погрузкой. А его помощник вообще не обращал на Федора внимания, ни на минуту не отрываясь от своих расчетов, занимавших большую часть развернутого перед ним свитка.

– То есть поиски зеркала вас больше не волнуют?

Ричард медленно, слишком медленно перевел немигающий взгляд совиных глаз на Федора. Он был холоден и спокоен:

– Какого зеркала?

– Черного. – Федор взгляд не отводил.

– Колдовством, милостивый государь, мы не увлекаемся. Мы – люди торговые, и коммерции с волшебством не по пути, а в неразменные рубли и скатерти-самобранки мы не верим, как и в ваши колдовские зеркала, – уверенно парировал Ричард.

– То есть люди зазря говорят?

– В России любят рассказывать сказки и слушать их, – с хорошо завуалированным презрением заявил англичанин. Федор проглотил обиду молча. Не до гордости сейчас, да и на обиженных воду возят.

– Я понимаю, что расследование это вы ведете, потому что царь обеспокоен нашей безопасностью, – продолжал спокойно англичанин, – но поверьте, мы люди очень осторожные, и отправить к праотцам нас не так-то просто. И в следующий раз нас врасплох застать не удастся.

– Московская компания слишком важна для царя, чтобы пустить дело на самотек, – продолжал настаивать Федор.

– Мы умеем за себя постоять, – заявил Локк, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

– Хорошо, настаивать не буду. Но у меня есть еще один вопрос, – осторожно продолжил Басенков.

– Задавайте, – начал закипать англичанин.

– Могли бы вы мне объяснить, зачем вы встречались с убитыми писарями Хлопониным и Снегиревым?

– Нам эти люди неизвестны, – не моргнув, твердо ответил Ричард.

– Возможно, но только у меня есть два свидетеля, утверждающих, что за день до своей смерти Фома Снегирев встречался с вами на постоялом дворе бабы Манефы на Смоленской дороге и что погибший обвинял вас в убийстве своего друга Ивана Хлопонина.

Федор спокойно выложил свой главный козырь и наблюдал за реакцией иноземного купца.

– Москва слухами полнится, – так же бесстрастно ответил Ричард.

– Свидетели – люди известные, уважаемые торговцы, и никакого резону рассказывать небылицы у них нет. Если хотите, то в следующий раз я могу попросить их явиться со мной, – холодно заявил Федор, прекрасно понимая, что вызвать в Земской приказ англичан не получится.

Ричард поднял на Федора немигающий взгляд совиных глаз и явно заколебался.

– Милостивый государь, – вздохнул Федор, – я думаю, что лучше вам рассказать мне всю правду. Если хотите, я даже могу начать. Я знаю, что под Москвой орудует хорошо организованная шайка, собирающая подати с купцов почище царской казны. Тем, кто отказывается, в Москву на ярмарку с товаром не пройти, или товар отымут, или лавка сгорит. Я ошибаюсь?

Локк вздохнул и кивнул:

– Вы не так далеки от истины.

– Тогда ваш черед.

– Год назад все наши караваны попробовали обложить данью промышляющие в ваших лесах разбойники. Мы отказались, наняли надежную охрану и подумали, честно говоря, что дело с концом. Больше нас никто не тревожил.

– Вплоть до последнего ограбления?

– Вплоть до последнего ограбления, – подтвердил Локк, – после, когда первый шок прошел, мы стали размышлять и с общего согласия решили найти посредника для переговоров с разбойниками.

– Кто вас вывел на посредника?

– Один кабатчик.

– Кузьма Скоробогат?

– Да.

– И посредником был Иван Хлопонин или Фома Снегирев?

– Хлопонин, но Снегирев тоже присутствовал.

– И вы их убили?

– Посудите сами, зачем нам было их убивать? Мы – люди торговые, гораздо проще купить человека, чем его убить. Тем более после смерти никого говорить не заставишь.

– Тогда что случилось?

– Хлопонин обещал договориться с разбойниками, но на встречу не явился. А Снегирев нас в душегубстве обвинил. Вот и все.

– Последний вопрос, только прошу на него ответить честно: вы нашли зеркало?

– Нет, и прошу меня извинить, но я должен вас оставить, Шарль вас проводит. – С этими словами Ричард Локк вежливо поклонился и вернулся к свой погрузке.

Путь от Зарядья до здания между Архангельским собором и Спасской башней, в которой размещались основные приказы, занял у Басенкова пятнадцать минут. Вернувшись, он тут же вызвал Фокина.

– В каком приказе служили Хлопонин и Снегирев? – спросил Федор.

– В Приказе Большой Казны, – произнес Артемий, быстро просматривая свои записи, и уверенно добавил, – точно, именно там, под начальством дьяка Стольского.

Не откладывая дела в долгий ящик, Федор отправился в правое крыло, где размещался Приказ Большой Казны. Теперь же следовало поразмыслить, как разговаривать с его начальником. Яков Стольский был известной фигурой в Москве, и с ним следовало быть поосторожнее.

– Как вы себя чувствуете? – Голос Сессилии был встревоженным, а лицо бледнее обычного. Хозяйка галереи, похоже, потеряла свою всегдашнюю невозмутимость. Она приехала в замок Касиной мамы, как только узнала о случившемся.