змея. Кирилл будто чувствует мой взгляд, хуже! Он ловит меня за этим постыдным наблюдением, и я каменею до кончиков пальцев.

Не чувствую ни рук, ни ног. Только жар в груди, грохот взбесившегося сердца и горечь во рту. Хочу отвернуться, но он делает свой ход раньше. Щелкает пультом, и стекло в момент превращается из прозрачного в мутно-белое.

Позор! Позор! Зачем я посмотрела?

Зачем дала сердцу повод болеть?

А Кирилл молодец! Меня обвинял во всех грехах, а сам тут же за новой юбкой повелся. А может и не велся? Может, всегда был с ней? То-то та дамочка так на меня смотрела на вечеринке у бассейна. Точно!

Но сюда зачем ее приводить? Что я увидела? Чтобы сделать мне больнее? Поздравляю! Получилось.

Плюнуть бы сейчас, топнуть ногой и уйти….

Но кто мне позволит?

Как в тумане иду по коридору, нахожу дурацкий отдел кадров. Дама с короткой стрижкой быстро сканирует документы, сует мне заявление на прием, и отпускает.

Вот только обратно идти я не хочу. Не хочу видеть этих двоих снова.

— Где тебя носит? — злится Анна Михайловна, едва я появляюсь в опен-спейсе. — Быстро отнеси в кабинет директора кофе.

Что? Я? Туда?

Кидаю взгляд на перегородку. Все еще мутно белая. Значит, эта блондинка там. И мне нужно учтиво падать сладкой парочке кофе?

Глава 32. Проблеск надежды

Да он специально издевается гад!

С трудом сдерживаю гнев и иду в кухонный уголок. Он как раз отделен перегородкой. Вот там и выпущу пар.

Или не выпущу…. Оглядываю кухню и охаю.

Половина посуды все еще в коробках, но пара красивых чашек находится. К счастью кто-то до меня успел загрузить зерна в кофе машину. Нужно лишь задать команду, добавить молока, если эти двое капучино пьют. А что они пьют?

Плевать! Уточнять не буду!

Вымываю кружки под струей горячей воды, затем насухо вытираю полотенцем. Вот так насухо, что аж скрипят. И зубы мои сейчас тоже скрипят! От злости! Ну ничего. Не умру я от того, что подам сладкой парочке кофе.

А когда этот кошмар с договором закончится, фиг они меня смогут достать! Все!

Машинка журчит, наливая кофе с пенкой. Ставлю голубые чашки на блюдца, а затем на круглый поднос. Салфеточки же надо еще положить.

Вот тебе и офисная официантка. Далеко ушла от "обслуживания всяких", как выразился Антон?

Те люди, кому я раньше кофе подавала, хотя бы не хотели откусить мне голову.

Но ничего. Это временно. А потом я сдам экзамены, поступлю в ВУЗ или найду альтернативу в онлайн-школе. Одна мне даже нравится. Когда было побольше времени я заглядывала туда на вебинары по 3d моделированию интерьера, работе с фоторедакторами, да и вообще изучала основы дизайна.

Если с вышкой не сложится, пойду этим путем. Он короче, а знания выжатые и отобранные без воды. А сейчас нужно отнести голубкам кофе.

Ой, мамочка, дай мне сил зайти туда с прямой спиной и гордо поднятой головой. Вот и стеклянная дверь, все еще замутненная белым "туманом". Ничего не видно.

Тук-тук.

— Войдите, — строгий, сухой голос.

Так даже лучше. Дистанция только на пользу пойдет!

Набираю в грудь побольше воздуха и вхожу. Кирилл сидит за столом, внимательно всматриваясь в какие-то распечатки. А вот никакой блондинки нет.

— Ваш кофе, — отзываюсь я тихим и почтительным, как положено девочке-стажерке, голосом.

Кирилл хмурится и тут же переводит на меня грозный взгляд.

— Я просил Анну Михайловну принести кофе, а не тебя, — выдает он так, будто видеть не хочет, и тут же возвращается к документам.

Тогда какого черта сам все это заварил? Шантажом заставил меня работать на себя, чтобы что?

Я посмотрела на его пассию и уволилась с горя? В первый рабочий день?

— Анна Михайловна сказала сделать мне, — отчитываюсь я.

— Поставь на стол. — полная отстраненность в голосе.

Даже взгляд в мою сторону теперь не бросает. Это чтобы я поняла, что больше ничего для него не значу?

Вот и отлично, ледяной босс! Посыл получен!

Опускаю поднос на край приставного стола, но он почему-то наклоняется, будто не зафиксирован. Это что же наспех собрали, а все болты вкрутить забыли?!

Ой!

Пытаюсь поймать поднос, но кофе выплескивается прямо мне на руки, а одна чашка и вовсе слетает на пол и разбивается о серый матовый кафель у моих ног.

— Ай! — вылетает из губ, и мои руки тут же оказываются в ледяных ладонях Кирилла.

Я даже не успеваю понять, как он успел оказаться так быстро рядом со мной. От его непрошеных прикосновений спирает дыхание, сердце уходит в пятки. Боюсь, что наорет, а он….

Он оглядывает мои пальцы так, будто это его ошпарило, а не меня.

В груди становится больно. Щемит так, что слезы наворачиваются на глаза.

Это Кирилл, мой Кирилл. Тот, которого я вопреки всему полюбила. И который, несмотря на все свое желание мне отомстить, сейчас печется о моих ожогах.

— Больно? — звенит в ушах его голос, а я не чувствую боли.

Точнее болит не опаленная кожа, болит опаленное сердце.

— Вам какое дело? — рычу я, отдергивая руку, но Кирилл тут же возвращает ее себе.

— Не дергайся!

Хватает со стола бутылку воды и льет на покрасневшие пятна, не заботясь о том, кто будет потом убирать лужи с пола.

Внимательно и нервно всматривается в покраснения на коже, а затем поднимает на меня взгляд. И смотрит так не моргая несколько секунд, а затем хмурится.

— И чего ты такая не аккуратная? — рычит он, отстраняясь от меня.

— Стол шатался…. — только и шепчу я, а голос дрожит.

Кирилл это примечает.

— Не плачь. Ожоги не сильные. Волдырей быть не должно.

Вот только глаза на мокром месте я не из-за ожегов. А из-за него. Неужели он не понимает?

Нет. Не понимает. Варится в своих тёмных мыслях. Похож на взъерошенного дикого зверя, который вопреки своей натуре, жалеет собственную жертву.

— Но за кремом в аптеку сходи. — командует он, вновь делая голос ледяным и сухим.

— Не нужно. Я в порядке, — отзываюсь я и принимаюсь поднимать осколки с пола.

— Да стой ты! — рычит он, хватает за локоть и поднимает с пола. — Порежешься!

Не могу удержаться и не посмотреть на него сейчас. Это как вспышка из прошлого, когда мы еще не стали врагами, не вкусили боли и не возненавидели друг друга. Точнее он — меня.

Кирилл ловит этот мой взгляд. И он ему не нравится. Желваки выдают и нахмуренные брови. Но