Обычно «Застава» была местом тихим – ее посетители предпочитали уединение и возможность неторопливого разговора без лишних ушей. Правда, за время своего существования трактир видел всякое – и буйные загулы, и дружеские пирушки после окончания очередного опасного дела, и молчаливые поминки по тем, кто навсегда ушел за Кромку.

Сегодня в «Заставе» царила томная вальяжная расслабленность. Почтенная публика изволила восстанавливаться после встречи Нового года, потихоньку возвращая силы духовные и физические.

Войдя, Иван помахал рукой охраннику Филиппу – улыбчивому человеку без возраста. Сколько Иван помнил, Филипп был здесь. Охранник молча показал на дверь кабинета в глубине зала. Раскланиваясь со знакомыми, Иван пошел к кабинету, на ходу выслушав подлетевшего официанта, объявившего:

– Стас Григорьевич уже заказать изволили. Ожидают.

Поднялся из-за стола огромный негр Могамба, вежливо поклонился попивавший свой вечный белый чай китаец Ли. Эти двое друг друга тихо, но активно недолюбливали, однако Стас с Иваном умудрялись поддерживать приятельские отношения с ними обоими.

«Да как почти со всеми в этом заведении», – подумал, чуть улыбаясь, Иван.

За столом с Могамбой сидела еще пара темнокожих здоровяков, а вот Ли сегодня был в одиночестве, хотя обычно рядом с ним сидел тихий мальчик, подливавший в пиалу чай и с обожанием глядевший на учителя.

«Володи Сибиряка что-то не видно», – мимоходом подумал Иван и открыл дверь кабинета.

– Уф. Я думал, пока дойду, голова отвалится, – он устало плюхнулся в мягкое кресло и бросил перчатки на маленький столик в углу кабинета.

Стас молча кивнул. Он сосредоточенно поедал утку, начиненную яблоками. В центре стола ждал своей очереди пузатый запотевший графинчик. Рядом стояли две хрустальных стопки.

– Я без тебя не начинал, – Стас указал утиной ножкой на графинчик, – а теперь, пожалуй, самое время. Давай вдумчиво посидим и покумекаем над тем, что мы сегодня узнали.

И они приступили. Очень аккуратно. По полрюмки. Первым заговорил Стас, и чем дольше Иван его слушал, тем сильнее мрачнел.

– И вот еще что интересно, группа эта появилась не так давно. Лет пять назад. Раньше Старшой о ней и не слышал. По бумагам она как бы относится и к борьбе с особо тяжкими, и к собственной безопасности, но на деле действует сама по себе и ни перед кем отчет не держит. Интерес проявляют только к делам с потусторонним душком, но к Управлению, которое такими вещами должно заниматься, отношения не имеют. Майор этот, Хацкий, в здании Управления редко бывает.

Из интересного – вроде видели Хацкого с чинами Службы Охраны. И Старшой мне намекнул, что в верхах, похоже, снова драчка назревает. Каждый тянет на себя, старается полезность доказать. Есть у него подозрение, что под эту драчку кто-то решил Говоруна из игры вывести. Что там еще, Старшой не раскололся, лишь рукой махнул. Если сопоставить с тем, что знаем мы, то получается, что кого-то могут и втемную использовать, а кто-то решает свои дела. Например, пытается подставить конкурентов. Хотя бы ту же городскую полицию.

Иван молчал, давая Стасу выговориться. Слова напарника накладывались на то, что говорил Якут, смешивались с собственными ощущениями, проникали в мысли и чувства, и где-то глубоко внутри начинало формироваться нечто, пока непонятное, не имеющее точных определений, но вполне ощутимое. Иван знал, что скоро это неясное шевеление, клубок этот превратится во что-то точное и ему понятное.

Но не сейчас.

– В общем, я тебе так скажу. – Стас с силой вдавил в пепельницу окурок, перегнулся через стол и жарко дыхнул Ивану в ухо: – Прав купец-то. Черные дела творятся. Совсем черные.

– Это, друг мой, и так понятно. – Иван затянулся, принялся выпускать ровные дымные колечки. Посмотрел, как они тают, продолжил, только когда последнее исчезло. – Скажи лучше, ты Старшому про слухачей пропавших сказал?

Стас кивнул.

– Конечно. Не мог я такое от него утаить. Не по-людски это.

– Оно, конечно, правильно, – почесал переносицу Иван, – только ты учитывай, что Старшой не один все рубежи родины охраняет, и куда теперь все это дойдет…

Но Стас махнул рукой:

– Пока Старшой не решит кому-то доложить, никто и не узнает. Он мне сам сказал, чтоб я язык за зубами держал, а он думать будет. Впрочем, рассказывай теперь ты. Как там этот твой Якут? Сказал что толковое?

Иван рассказал, а Стас выслушал.

И осмыслил.

Теперь пришла его очередь хмуриться, сопеть, тянуться за графином, с досадой снова ставить его на стол. Всякое желание выпить и расслабиться пропало. Стас чувствовал, как приходит холодная злая сосредоточенность перед большим опасным делом. Как бы не самым опасным на его веку.

– Словом, Шаман много знает, но не говорит, а пытаться вытрясти из него то, что он не хочет, дело бесполезное, – подвел итог Иван.

– И того, что сказал, достаточно. – Хмель окончательно выветрился, и Стас вспоминал то, с чем сталкивался еще на службе и что слышал от порубежников уже после ухода в отставку. Все это складывалось в картину, от которой волосы на загривке вставали дыбом.

– Я тут еще вот что подумал… – продолжил Иван. Он наколол на вилку рыжик и теперь помахивал ею, как дирижерской палочкой. – Я б на месте убиенного Загорцева непременно тайничок имел.

– Вот и я о том же подумал. Но у нас даже наметок нет, с чего поиски начать. Наверняка спрятал он его умеючи. Поди пойми – где? – Стас тоже схрумкал рыжик и обвел глазами стол, выбирая, что бы еще сжевать.

– А вот тут нам может помочь наш старый знакомый господин Необъятный, – хмыкнул Иван. – Хоть друзьями они и не были, но он мог быть хотя бы в курсе его личной жизни. Сплетников в Управлении всегда хватало. Как я понимаю, кроме Столярова, родни у покойного здесь не было. Так что будем искать через службу.

– А еще, – и Стас нацелил вилку на друга, – надо попросить Необъятного добыть что-то из личных вещей покойного. А еще лучше – волосы или ногти. Ну да, ты знаешь.

– Я? Не-не-не, – выставил ладони Иван, – не хочу я с этой дрянью связываться!

Стас проникновенно заглянул другу в глаза.

– Ваня, ты же понимаешь, что надо?

– Знаешь, друг мой, утро вечера мудренее, – сменил тему Иван. – Давай-ка собираться да поедем домой. Поспать нам с тобой надо, потом поразмыслим.

И, похлопав друга по плечу, Иван полез из-за стола.

* * *

Легкие крытые сани бесшумно скользили по хорошо наезженному Ярославскому тракту. Стылая белая луна повисла на небе, и такими же белыми, холодными пристальными глазами смотрели на Землю редкие зимние звезды. Стас узнал бы возницу, но Стас сидел в уютной «Заставе» и, хотя мысли его были беспокойны, в целом благодушествовал.

Ярославский порубежник, подвозивший утром Хромого, о своем случайном попутчике сейчас не думал. Зорко поглядывал по сторонам, время от времени слушал себя и обереги. Не нравилась ему ночная, второпях организованная поездка, но уж больно срочной была весть, которую следовало сообщить ярославцам. Что за весть, в точности он не знал и сам, но за просто так инока в черном полушубке гонять бы не стали.