– Не так! – крикнула я ему. – Руби ее!

Леня развернул топорик и ударил еще раз.

Коротков страдальчески застонал. На стене появилась основательная трещина.

Я смотрела на Светку с Людочкой и недоумевала: неужели ни до той, ни до другой не доходит?!

Запах, который прежде еле ощущался в комнате, резкой зловонной струей ударил в ноздри. На нас пахнуло кладбищем, свежеразрытой могилой, трухой и гнилью.

– Господи! – прошептала Светка, поднялась и стала пятиться к двери.

Бледная, как стены в ее спальне, Людочка резко повернулась и молча вышла из комнаты. За ними вышла и я.

– Надеюсь, теперь вам понятно, почему в этой квартире не могла жить Людочка и должен был жить Валентин Петрович? Потому что стена в спальне была, по сути дела, коллективной могилой. Нет сомнения, что сделал это Федор, может быть, не один, может быть, с чьей-то помощью. Без сомнения, эти люди здесь же на стройке и были убиты, когда Федору удалось их заманить сюда под каким-то предлогом. В стену замуровали трупы родственников тех, кто «завещал» жилье Короткову. Сами завещатели не могли пропасть без вести. Тогда бы завещание не имело силы, поскольку не была бы констатирована смерть завещателя. А вот их наследники все пропали без вести. И я уверена, что они будут обнаружены именно здесь, в этой стене. Но Федор все же не могильщик и не мог произвести захоронение в стене профессионально. Если это вообще возможно было сделать. Тот, кто это придумал, рассчитывал, конечно, на главное преимущество – могила постоянно на глазах, под присмотром. Никто туда не полезет без спросу. При любом ремонте ситуацию можно было бы контролировать. Но захоронение было произведено осенью, когда ранние холода сбили с толку туго соображающего Федора. И он, мало того, что непрофессионально заделал трупы в стену, похоронил их во внешней стене, выходящей на солнечную сторону. Зимой стена промерзла, вы же помните – морозы доходили до сорока. А весной начала таять, и вместе с нею оттаивали и похороненные в ней трупы. До более сообразительной жизненной спутницы Федора сразу дошло, чего можно ожидать летом. Нужно было срочно поселить в квартире своего, проверенного человека, чтобы тот следил за ситуацией и не позволял бы никому совать нос не в свое дело. – Я указала рукой на Людочку. – Но судьба столкнула Короткова с Людочкой, а Людочку в результате – с квартирой, в одной из стен которой замурованы трупы. Согласитесь, такое могло случиться только с ней. И когда Короткову дали приказ поселиться в этой квартире, он просто не смог этого сделать. Квартира была уже занята. Людочкой. Что было делать? Ждать, пока Людочка, обратившая внимание на странный запах, начнет ковырять стену? Конечно, нет. Выход был один – срочно убирать всех, кто живет в этой квартире, и оставлять ее в распоряжении кооператива. То есть не вселять никого.

Мать убрали первой. Много ли сил нужно, чтобы сунуть голову пьяной женщины под воду, а потом раздеть ее, положить в ванну и имитировать несчастный случай?

Людочка после смерти матери срочно увезла близнецов, словно чувствовала близкую беду. Я считаю, что тем самым она сохранила им жизнь. Они исчезли из поля зрения убийц. Где они находятся, было неизвестно, их нужно было искать, гораздо проще убрать сначала мать, а потом уже и сыновей-наследников.

И началась охота за Людочкой. Я вполне верю, что на нее было организовано несколько покушений. И все оказались неудачными. Ведь это была именно Людочка, и маловероятные случайности происходили с нею одна за другой. Убийцы промахивались, путали ее с кем-то, теряли в толпе и, наверное, думали, что она очень опытна, раз с таким умением выходит из безвыходных, казалось бы, ситуаций. Разве они могли предположить, что тут работало нечто другое, что-то близкое по смыслу к поговорке: «Дуракам всегда везет»? Примерно так же везло и Людочке…

…Я не стала извиняться перед Людочкой за свою резкость. Мне не за что было извиняться. Напротив, я проявила в отношении ее излишнюю мягкость, не став вообще звонить в милицию, а предоставив им с Коротковым разбираться с ситуацией самим. Если они решат вмешивать в это дело милицию, пусть вмешивают. Но я лично в это нисколько не верю. Не в их это интересах.

Все кончится какой-нибудь очередной аферой. Коротков, тот сам признался, что по натуре аферист. Вот пусть и придумывает, что ему делать теперь с Федором? Ведь тот скоро проспится и начнет буйствовать. Проблемка, кстати, не из легких. Справиться сам он с ним не сможет. В милицию сдать не захочет. Вдруг вылезет что-то нехорошее про него самого? Федор – он ведь дурак…

Разве что Людочка поможет ему что-нибудь придумать. Это она может.

Перед тем как навсегда покинуть эту квартиру, я смотрела на Людочку и была уверена, что понимаю, что творится у нее внутри.

Нет, не смятение и не раскаяние. Это, может быть, для Светки подошло бы…

Я была уверена, что сейчас Людочка думает только об одном, самом важном для себя.

Нельзя ли срочно продать эту квартиру, пока история с замурованными в стене трупами не стала широко известна в городе и, главное, пока не выяснилось, что никакими реальными правами на эту квартиру Людочка не обладает.

Ей срочно нужен был лох, который согласился бы на эту сделку. А уж о том, чтобы сделка выглядела для него очень привлекательной, Людочка позаботилась бы.

Кто станет этим лохом, не имело никакого значения. Были шансы стать им и у меня, и даже у Светки, ее очень близкой подруги, если бы мы не были уже посвящены во все детали этой истории.

Впрочем, это Светка считала Людочку своей очень близкой подругой. Что по этому поводу думала сама Людочка – это мрачная тайна. Впрочем, не столько мрачная, сколько дурно пахнущая. Как и стена в спальне фактически не принадлежащей ей квартиры.

…На турбазу Светка везла меня на своем «жигуленке». Пока мы бегали вокруг Людочки и ее квартиры, пока звонили в милицию, отвечали на вопросы проницательных милиционеров, которые никак не могли вникнуть, что же все-таки произошло, и довольствовались трупами, замурованными в стене, выяснилось, что Светке отремонтировали машину, и жизнь вновь показалась мне вполне сносной, как только я поняла, что есть реальная возможность сегодня же вернуться на Волгу, на турбазу, и даже Светку заманить с собой.

Стоило мне попросить Светку отвезти меня на турбазу, как она тут же согласилась. Ей, видно, самой невмоготу было оставаться одной в Тарасове. Со мной все же намного спокойнее, наверняка решила Светка…

Мы, не сговариваясь, молчали про Людочку. Упоминать о ней почему-то не хотелось, как и о жутком открытии в конце сегодняшней истории.

И мы со Светкой помалкивали, может быть, каждый о своем, а может быть, об одном и том же…

– Светка, – сказала я, когда молчание стало тягостным, – на рыбалку со мной пойдешь утром?

– Носильщик нужен? Лещей за тобой таскать?

– Сама наловишь…

– Ловишь у нас ты – и преступников, и рыбу… Мы только таскаем…

– Ладно, не дуйся… Мне почему-то тоже ее жалко. Молодая, дурища, глупая…