Принимая людей в кооператив, Коротков очень волновался, глядя, как безответственно они относятся к своим подписям на документах. Многие подписывали все, что он им подсовывал, даже не глядя, что написано на бумаге, которую они только что лихо подмахнули.

Когда Коротков представлял себе, какие это открывает возможности для различных махинаций, у него голова шла кругом.

Но как? Как этим воспользоваться?

Удачное решение этой проблемы подсказал ему случай. Проводя отселение со стройплощадки, он наткнулся на одну бабку, доживающую свой век в частном домишке. Когда он увидел, что восьмидесятипятилетняя бабка дышит на ладан, сама уже почти не встает и никто за ней не ухаживает, его как молния пронзила идея настолько простая, что он едва не отмахнулся от нее, настолько она была элементарна. В ней не было никакого авантюризма, и неуемная душа Короткова не могла с этим смириться. Но, преодолев скуку, он все же сумел себя заставить провернуть это дело.

Без труда уговорил он бабку подписать договор с кооперативом на двухкомнатную квартиру и столь же легко – еще один договор, о том, что принимает на себя заботу о немощной старушке. Договор обязывал его полностью содержать старую больную женщину, создавать ей условия для достойной старости, полностью оплачивать ее лечение и в случае смерти – погребение.

За все это старушка передавала ему право наследования своего жилья. Когда он вез на своих «Жигулях» бабку к нотариусу, он боялся только одного, чтобы она не померла по дороге туда. Если обратно – пожалуйста.

Старушка благополучно прожила еще полгода и тихо померла. Коротков и впрямь обеспечил ей достойную старость, благо ни особых затрат, ни особых усилий ему это не составило. Он просто договорился с одной из бабкиных соседок, что та будет каждый день ее навещать, варить, убирать, стирать, кормить старушку. Это обошлось ему в какие-то копейки. Сам покупал ей продукты, заходил пару раз в неделю. Отселять он ее и не собирался. И так был уверен, что бабка скоро помрет.

И не ошибся. Ему пришлось подождать всего каких-то полгода. Старушка померла, он ее похоронил, а сам оказался владельцем двухкомнатной квартиры в кооперативе, который он же сам и строил. И все было сделано чисто, абсолютно законно.

Но с тех пор потерял покой и сон. Ведь если оказалось возможным так легко получить одну квартиру, можно будет получить еще одну. А когда дом будет построен, в одной квартире он будет жить сам, а другую продаст. Нет, лучше ее все-таки не продавать, а сдать в аренду. Это будет постоянный доход. А продать можно в любое время… Позвольте, сдавать можно не одну, а две квартиры, и даже три, и больше…

Нужно их только иметь для этого. Это была авантюра, причем такого уровня, что Коротков вдохновился и возбудился до неприличия. Квартиры он построит сам. Как получить на них право собственности – он уже придумал.

Его идея заключалась в увеличении количества бумаг, которые должны подписывать люди при вступлении в кооператив. Проект дома был нестандартный, индивидуальный, предусматривающий многочисленные отклонения от типового проекта буквально в каждой квартире. Коротков придумал процедуру согласования проекта отдельной квартиры с непосредственным заказчиком, то есть с самим ее будущим хозяином.

«Согласны ли вы с увеличением высоты потолка до 270 сантиметров?» «Согласны ли вы на установку в квартире второго санузла?» «Согласны ли вы установить высоту ступеней лестницы на второй уровень 30 сантиметров?» «Согласны ли с установкой в наружных окнах стеклопакетов?» «Согласны ли вы на установку витражей во внутренних окнах?»

Таких вопросов Коротков придумал с полсотни. Он напечатал каждый вопрос на отдельном листке и предлагал каждому вновь вступающему в «Струну» подписывать в дополнение к договору такую кипу бумаг, что те просто за голову хватались. В предварительной беседе Коротков долго и подробно рассказывал про все эти особенности, намеренно утомляя собеседника, и только потом предлагал ему подписать бумаги, в которых речь шла о том же самом, что он только что рассказывал. А в середину он вкладывал чистый лист без вопроса.

Трое из четверых подписывали всю кипу подряд, не глядя, в том числе и чистый лист. Один из четверых лист обнаруживал и показывал его Короткову. Тот извинялся, говорил, что это ошибка наборщицы, тут же этот лист изымал и на глазах у всех рвал.

В результате у Короткова скопилось чистых листов с подписями штук пятьдесят. Соблазн был велик, и он начал изучать владельцев будущих квартир. Нашел трех одиноких женщин и несколько малосемейных пар, с составом семьи два человека. На них он составил тексты завещаний, которые и впечатал в листы с подписями.

Нужно ли уточнять, что все они завещали право на жилье после своей смерти Короткову Валентину Петровичу?

Следующая проблема была связана с нотариальным оформлением завещаний. Выход был единственный, поскольку уже начала действовать фатальная неизбежность – найти сообщника в нотариате. Благо в последний год в Тарасове расплодилось частных нотариальных контор так много, что в центре города они встречались практически на каждом шагу.

Коротков под разными предлогами обошел двенадцать контор и познакомился с двумя десятками нотариусов, прежде чем попробовал договориться с показавшейся ему подходящей для этого полной и явно ленивой дамочкой лет тридцати с чрезмерно большими грудями, огромной задницей и совершенно пустыми глазами. Наталия Сергеевна легко поверила, или сделала вид, что поверила, в совершеннейшую сказку, рассказанную Коротковым про лежащую в больнице его сестру, которая не успела оформить завещание, хотя оно и написано уже и подписано, и нельзя ли будет пойти на небольшое нарушение нотариального порядка, нельзя ли удовлетворить просьбу больной сестры и нотариально оформить завещание без ее участия.

Пышногрудый нотариус долго молча смотрела на Короткова пустым, неподвижным взглядом, потом так же молча вышла из своего кабинета. Коротков намек понял и колебался не долго. Он отсчитал сто долларов из пятисот, приготовленных на эту акцию, и сунул их под какой-то лист бумаги, лежащий на столе.

Нотариус вернулась и опять же молча начала перекладывать бумаги у себя на столе. Потом, опять-таки не говоря ни слова, опять удалилась из кабинета. Коротков вздохнул, вытащил еще сто долларов и сунул под тот же листок. Первая сотня лежала нетронутой. Нотариус вернулась минуты через полторы, опять слегка пошелестела бумагами и посидела молча пару минут, о чем-то размышляя. Потом она тоже вздохнула и вышла в третий раз. Коротков выругался, но отступать поздно было. Отсчитав еще сто пятьдесят долларов, с намеком, что больше, мол, нет, последние выгреб, он добавил их к лежащим на столе, твердо решив больше не давать.

Вернувшись, Наталия Сергеевна довольно долго что-то соображала, потом посмотрела на Короткова с ленивым недоумением. Коротков – ответил ей взглядом, полным безденежного отчаяния. Она разглядывала его с минуту, затем сказала своим густым контральто:

– Черт с вами. Давайте свои бумаги.

И через пять минут он стал законным наследником еще одной квартиры в своем кооперативе.