Город Висамбур пал между 13 и 14 часами[21]. Гайсберг продержался еще час или чуть дольше. Пруссаки непрерывно атаковали его. Пехотинцы взбирались по склонам в авангарде прусских сил, а ехавшие верхом генералы и старшие офицеры гнали их на верную гибель под ружейный огонь засевших в бойницах и окнах французов до тех пор, пока немцы не развернули шесть батарей на склонах выше и не открыли огонь по внутренним дворам замка. Сопротивление было безнадежным. К 15 часам сражение завершилось. Около 1000 человек французов попали в плен, еще 1000 погибли или были ранены, остальные бесславно бежали по дороге на Сельс.

В сражении, когда 50 000 человек внезапно атаковали 6000, причем там, где оборона была невозможна в принципе, иного результата и быть не могло. Битва была проиграна, и не беднягой Абелем Дуэ, а Мак-Магоном и Дюкро, потому что именно они оба несут ответственность за то, что разместили своих бойцов на позициях, где могли уповать лишь на их бесстрашие. Один батальон удерживал баварский корпус в течение пяти часов, а два прусских корпуса, атаковавшие французские позиции у Гайсберга, заплатили за победу почти 1000 убитых. Робость баварцев и стремительность пруссаков в ходе боя остались незамеченными после одержанной убедительной победы. Следует упомянуть и о явной слабости немецкой кавалерии, которая не только не стала преследовать отступавшего противника – кстати, самая распространенная на войне ошибка, – но и вообще перестала обращать на него внимание. Все эти уроки будут извлечены позже, и обойдутся куда дороже. И действительно, несколько часов сражения за Висамбур в миниатюре продемонстрировали все отличительные черты крупных сражений следующих нескольких недель, в результате которых была наголову разбита империя под названием Франция: вначале наступление численно превосходящими силами, широкое развертывание сил, позволявшее без труда окружить неприятеля, потрясающая эффективность ружейного огня при отражении атак противника и несокрушимая вера немецких пехотинцев в свою артиллерию, способную вывести французские винтовки Шаспо из игры.

Мак-Магон и Дюкро своими глазами видели, как из-под Висамбура улепетывал полковник де Пижонье. Он ничем не мог помочь своим бедным подчиненным – он все прекрасно понял, едва заметив темные колонны, наползавшие со всех сторон по дорогам через границу, и в результате оказался в весьма опасном положении. Но он сохранил спокойствие. Взяв из 7-го корпуса дивизию, Пижонье надеялся выстоять на укрепленных позициях Фрёшвийера, как он и намеревался, и будь у него еще один корпус, как полковник телеграфировал в Мец той ночью, он бы перешел в наступление. Император ответил тем, что отдал 5-й корпус Фейи под его командование, а 5 августа, когда дивизии 1-го корпуса сосредоточились вокруг Фрёшвийера и Феликс Дуэ направил дивизию Дюмениля 7-го корпуса поездом из Бельфора, Мак-Магон вызвал Фейи и приказал ему передислоцировать свой корпус на юг через Вогезы.

Фейи не торопился с этим. Его части дислоцировались вдоль границы от Саргемина до Битша, и он придерживался мнения, что ни одна позиция не будет оставлена до прибытия смены. Войска из Битша не сдвинутся с места, пока не прибудет замена из Рорбака, и находящиеся в Рорбаке войска не уйдут оттуда до прибытия смены из Саргемина, а войска в Саргемине не покинут город, пока не прибудет смена из 3-го корпуса Базена. Все эти непростые перестроения произвели бы, следует отметить, только одну высвободившуюся дивизию. Мак-Магон вечером 5 августа отправил раздраженное сообщение с требованием о присылке целого корпуса, на что последовал безучастный ответ, да и то по истечении нескольких часов. Его информировали, что, дескать, есть всего одна дивизия, но и она будет отправлена следующим утром. И в конце приписка: «как только части будут сосредоточены и как только позволят обстоятельства».

Последующие события кампании не оставляют сомнений в том, что Фейи был поразительно неповоротливым командующим, но два момента следует представить в его защиту. Его личный состав уже совершил долгий и утомительный переход 5 августа, и солдатам полагалось отдохнуть, а уж потом двигаться дальше, не говоря уже о боях, и, во-вторых, его нежелание оставить участок границы без всякой защиты следует рассматривать как вполне естественное. Надо сказать, что его делом было не поддаваться всякого рода опасениям, а исполнять приказ, но командная цепочка во французской армии была, как мы уже видели, ненадежной, да и слепое повиновение никогда не было отличительной особенностью французов.

Фрёшвийер

Если бы Фейи, согласно распоряжению, предоставил бы свой корпус, Мак-Магон имел бы в распоряжении около 77 600 человек и с ними разгромил бы равного по численности противника. Но ему пришлось довольствоваться всего приблизительно 48 000 человек. Невзирая на это, он не терял надежды хорошо себя зарекомендовать. Гряда в районе Фрёшвийера, как и высоты у Шпихерна, представляли собой позиции, о которых можно было только мечтать. Всем, кто приближался к Вогезам с востока по дороге на Сельс, эта гряда казалась неприступной стеной. Но если подъехать ближе, гряда уже не казалась стеной, а скорее плотным частоколом уступов шириной 5–6 километров, напоминавшим бастион. Это была возведенная самой природой крепость, готовая обрушить на врага смертоносный перекрестный огонь из всех видов оружия. Перед ней, совсем как ров вокруг замка, протянулась долина Зауэрбак: зеленые заливные луга, по которым несла воды речка, преодолеть которую можно было и вброд, но которая ограничивала проход артиллерийским орудиям. Несколько мостов через нее располагались в пределах досягаемости обстрела французами. Отсюда склоны поднимались отлого, и укрыться здесь было негде – сплошная идеально простреливаемая полоса шириной в 1,5 км, протянувшаяся до самого гребня гряды, увенчанной компактной деревянно-кирпичной деревушкой под названием Фрёшвийер.

Конфигурацию этих склонов лучше всего сравнить с трезубцем, направленным на восток в виде буквы «Е». Самый северный из зубцов расположен почти вплотную к северу от Фрёшвийера, его северные склоны густо поросли деревьями – это и есть Фрёшвийерский лес. За ним в северном направлении до самой долины в Ланжансультбаке простирался покрытый зеленой травой альпийский луг, а дальше снова находились покрытые лесами высоты Вогез, исключавшие возможность передвижения войск. Защита этого участка фронта, французского левого фланга, была поручена дивизии Дюкро. Центр позиций французов, занимаемый дивизией под командованием Рауля, расположился через следующие две высоты: от Фрёшвийера вниз в расположившийся в долине городок под названием Вёрт, а на другой, на 550 метров дальше на юг, приютилась деревушка Эльсусхаузен. Южнее Эльсусхаузена зеленеет Нидервальдский лес. И именно здесь находился самый уязвимый участок в линии обороны. За оборону Нидервальдского леса отвечала дивизия под командованием Лартигю, считавшаяся самой слабой во всем корпусе. Здесь отсутствовали какие-либо объекты, на которых можно было бы расположить оборонительные позиции, как отсутствовали и сами секторы обстрела. Площадь леса составляла чуть больше 2,5 квадратных километра, и его редкие сосны никак не препятствовали проходу пехоты и кавалерии. За лесом в южном направлении к деревне Морброн протянулись открытые склоны, слишком широкие для создания эффективной обороны французами. Лартигю предстояло рассредоточить 7000 своих солдат по фронту шириной свыше 3200 метров, и еще, быть может, и вокруг лесной опушки, выдвинув один из батальонов вперед, в деревню Морброн. Дивизия Дюмениля, по частям прибывавшая по железной дороге Хагенау (Агно) – Рейсхоффен (Решоффер), предназначалась для усиления левого крыла Рауля в Эльсусхаузене, а остатки дивизии Дуэ разместили на склонах за Фрёшвийером как резерв на самый крайний случай.