Во-первых, Кирхбах не мог тянуть с атакой, дожидаясь, пока подкрепление доберется до его флангов. Его дивизия резерва уже продвигалась вверх через Вёрт и Шпахбак, чтобы без промедления атаковать французов. В результате контратаки она была отброшена, но Кирхбах бесстрашно бросил в бой все имевшиеся в его распоряжении силы. Солдаты, сражавшиеся с самого утра, и новые, только что подошедшие полки – всех собрали вокруг Вёрта и бросили колоннами поротно на склоны. Немецкие артиллеристы на другом берегу реки перетащили орудия по мостам, наскоро наведенным саперами, развернули орудия вдоль шедшей через долину дороги и с дистанции около 500 метров открыли огонь по едва различимым в дыму французам. Не остался в стороне и 5-й корпус, зажатый на склонах ниже Фрёшвийера и Эльсусхаузена и отчаянно сражавшийся безо всякой поддержки с французами, которые, невзирая на постоянно предпринимаемые ими бесстрашные контратаки, мало-помалу были оттеснены в результате численного перевеса и постоянного артобстрела.

И на правом крыле все шло не так, как рассчитывал кронпринц Фридрих Вильгельм. 2-й Баварский корпус не спешил вновь атаковать, а 1-й Баварский корпус, сражавшийся на крутых и скользких от грязи склонах, как показалось особо нетерпеливому командующему армией, до абсурда долго подтягивался для атаки. Баварский военный атташе провел пять неприятных минут с кронпринцем, после чего был послан убедить своих соотечественников не подвести своих союзников и не опозориться. Справедливости ради нужно сказать, что задача баварцев была не из легких. На том участке местности, по которому они передвигались и на котором вели бой, склоны были намного круче, и деревья на них росли гуще, чем на левом фланге армии. В результате контролировать обстановку было намного сложнее, к тому же было меньше места и для развертывания артиллерии. Но контраст между боевой выучкой баварцев и пруссаков, ставший уже очевидным в Висамбуре, теперь стал еще более отчетливым. Солдаты фон дер Танна сбивались с дороги, иногда стреляли друг в друга и в панике отступили, чем не замедлили воспользоваться зуавы Дюкро.

В конце концов, все же заявило о себе и численное превосходство. Для обороны Фрёшвийерского леса французы располагали лишь частью дивизии Дюкро и полком левого крыла Рауля, а баварцы, весь день бросавшие против них большую часть двух корпусов, постепенно разрушили позиции французов, и продолжать защищать их было просто бессмысленно. Лес простреливался насквозь. Жертвы множились, боеприпасы заканчивались, направленным командирами бригад и дивизий в тыл посыльным повторялось одно и то же: удержаться любыми средствами. Дюкро направил последние резервы для удержания леса, буквально заваленного трупами так, что «они, казалось, образовали еще одну линию обороны», в нескольких метрах от первой, но не было никакой возможности противостоять широкому охвату с фланга, предпринятому баварцами у Невийера, и прусскому 5-му корпусу, продвигавшемуся от Вёрта до виноградников прямо в тыл французов. К четырем часам бойцы Дюкро оказались в таком положении, что не могли даже отступить.

Только на левом фланге атака немцев прошла, как и ожидалось, но поскольку 11-й корпус атаковал на свой страх и риск, командующий армией особенно на него не рассчитывал. 11-му корпусу потребовалось более часа, чтобы пробиться через Нидервальдский лес. Прусской пехоте нечего было и надеяться на поддержку своей артиллерии, а зуавы были в своей стихии – вели ружейный огонь, укрывшись за деревьями. Потери французов были огромны – в одной только 3-й дивизии зуавов пали 45 офицеров из 66, 1775 человек из 2200 были ранены или убиты, но Лартигю, удержав контроль над оставшимися в живых, отвел их на северо-запад за Эбербак, избежав немецкого левого фланга, угрожающе изгибавшегося у его тыла. Примерно в 14.30 солдаты 11-го корпуса от северной опушки Нидервальдского леса стали выходить на участок открытой местности, их артиллерия поддержки вплотную следовала за ними. Немцы направлялись к правому флангу французов, изо всех сил пытавшихся удержать Эльсусхаузен, отражая атаку за атакой 5-го корпуса с востока.

К 15 часам силы Мак-Магона были стиснуты в четырехугольник площадью около 2,5 квадратных километра, каждый метр которого простреливался немцами. На севере и на востоке солдаты Дюкро и Рауля все еще сдерживали численно превосходившие их силы неприятеля, но южнее малочисленные и впопыхах сформированные группировки не смогли помешать пруссакам штурмовать пылавшие дома Эльсусхаузена, а на западе создалась угроза для отступавших французов, причем не только со стороны кавалерии правого крыла 11-го корпуса, но и вюртембергской дивизии, посланной кронпринцем для нанесения удара с юга в тыл французам. Но на счастье Мак-Магона, вюртембергская дивизия при подходе оказалась втянута в бой у Эльсусхаузена: если бы они пошли прямо на Рейсхоффен и если бы баварцы, оказавшиеся севернее, ускорили бы фланговый охват французов через Невийер, вполне возможно, что Мак-Магон был бы полностью окружен, как это произошло три недели спустя в Седане. Возможности спастись выглядели сомнительно, и Мак-Магон обратился, как и Лартигю двумя часами ранее, к последнему средству: к кавалерии.

Дивизия кирасиров генерала Бонмена так и оставалась в течение всего дня невостребованной, перемещаясь по склонам за Фрёшвийером, чтобы не попасть под артобстрел противника. В 3 часа Мак-Магон, не поставив точной цели, приказал 1-й бригаде задержать атаку немцев с юга. Как и Лартигю, он рассматривал конницу как средство внезапного удара – то есть ее воздействие ошеломит врага, и пока он будет приходить в себя, это даст возможность пехоте перестроиться и отойти. Но на данной местности, изобилующей виноградниками и стенами, на засеянных хмелем полях и перегороженной заборами, ничего подобного осуществить было невозможно. Да и прусская пехота, рассеянная малочисленными группами, обеспечившими себе прикрытие, не представляла удобной цели. Кирасиры неоднократно пытались атаковать их, но всякий раз откатывались, обстреливаемые невидимым неприятелем. Судя по всему, французам так и не удалось подобраться к пруссакам и сокрушить их саблями. Все проявленное ими мужество лишь подтвердило факт того, что кавалерии на простреливаемом огнем скорострельных винтовок поле битвы делать нечего, и этот урок был преподан задолго до 1914 года.

Мак-Магон все еще располагал резервами. У него было восемь артиллерийских батарей, которые он разумно и экономно использовал, пока немецкая пехота была в пределах досягаемости, и еще дивизия Абеля Дуэ, которая, правда, после Висамбура почти утратила боеспособность и могла быть использована лишь в самом крайнем случае. Артиллерию Мак-Магон развернул у Фрёшвийера, но слишком поздно. Прусская пехота успела подойти достаточно близко, чтобы сразить артиллеристов ружейным огнем, и, дав буквально несколько залпов, орудийная прислуга разбежалась по укрытиям. И Фрёшвийер пришлось оборонять только солдатам Дуэ, они же обеспечивали доступность дороги на Рейсхоффен на случай отхода сил французов. Приблизительно в 15.30 Мак-Магон привел один из своих полков по гребню горы. Но обрушившийся на них огонь вынудил солдат в панике разбежаться, впрочем, довольно скоро опомнившись, они снова устремились вниз по холму мимо Эльсусхаузена на Нидервальдский лес. Этот маневр выглядел красиво, но был совершенно безнадежной затеей, как и кавалерийская атака. Три раза их атаки захлебывались, и каждый раз офицеры снова бросали солдат в бой, и когда они все-таки отступили, то оставили всю свою мощь на поле битвы. Тела погибших лежали вплотную друг к другу, все в своих синих мундирах, и, по словам одного из очевидцев, поле битвы напоминало поле цветущего льна.