венцев новым и выходящим за рамки традиционного.

Первая часть начинается совсем не так, как это было принято в XVIII веке — каким-нибудь громким аккордом или ярким мелодическим жестом (во времена Моцарта симфонию обычно исполняли в начале концерта, «под шумок», пока публика съезжалась и занимала свои места, или в конце, когда все постепенно разъезжались). В соль-минорной симфонии Моцарт нашел другой способ захватить наше внимание: ее первые такты звучат неожиданно тихо и тревожно.

Мелодия начинается сразу же, взахлеб и напоминает речь человека, от волнения забывшего все правила риторики, и рассказывающего свою беду без всяких предисловий и вступлений, прямо с самого болезненного и горького. Это лирическая эмоция в чистом виде, на которую невозможно не откликнуться сердцем. Ничего подобного не было ни в одной симфонии того времени.

Знаменитая первая тема очень мелодична и моментально ложится на слух, ей можно даже подпеть — все мотивы в ней просты, а мысль ясна с первых звуков. Но эмоция ее далеко не элементарна: это непрерывно движущаяся стихия меняющихся оттенков, взлетов, падений, света и тени, силы и слабости, та глубокая внутренняя жизнь нашего «я», которая скрыта от посторонних глаз.

Главный мотор этой темы и всей первой части, ее нерв — это ритм, маленький элементарный мотивчик, который, бесконечно повторяясь, заряжает своей энергией весь этот музыкальный поток. В нем есть небольшие островки относительного покоя и размеренности, когда биение ритмического пульса уходит на второй план, но потом он возвращается вновь.

Самое удивительное то, как внутри этого хаоса сердечных бурь — потока жалоб, взлетов и спадов, страсти, надежды, отчаяния и безнадежных порывов Моцарт создает стройные пропорции красоты. Каким-то образом он выстаивает целое так, что даже формальная структура (классическая сонатная форма из трех разделов) работает на идею. Каждый раз, когда все та же тема повторяется в начале нового раздела, это звучит как горькое возвращение на круги своя, признание бесплодности всех человеческих усилий.

Идея этой симфонии понятна из первой части, но интересно дойти до ее противоположного берега — финала и посмотреть, как Моцарт раскрывает ту же мысль в других ракурсах. Эта симфония абсолютно цельная по мысли как никакая другая симфония XVIII века.

Медленная и абсолютно безмятежная вторая часть — это другой полюс жизни, но и сквозь эту прекрасную картинку на миг проступает какая-то драма — «виденье гробовое». Менуэт (третья часть) мало похож на танец, он оборачивается тяжелой смесью жесткой силы и боли. Финал — четвертая часть — это мысль первой части, высказанная другими словами, более жестко и категорично.

Из всех симфоний Моцарта сороковая — самая романтическая. В бурном XIX веке с всеми его социальными потрясениями, наполеоновскими войнами и революциями другие симфонии Моцарта казались всего лишь изящными декорациями к ушедшему веку париков. Но сороковая стала для романтиков знаменем освобождения человеческих чувств. Она звучала абсолютно актуально, и именно в это время началась история ее огромной популярности. Ее идеи еще не раз были использованы композиторами XIX века от Шуберта и Мендельсона до Брамса, который, кстати, был счастливым обладателем ее автографа.

Как это всегда происходит с шедеврами, сороковая симфония со временем обросла всяческими мифами. Один из них заключается в том, что ее драма — это крик души глубоко несчастного, не понятого при жизни, одинокого гения. Все это не более чем обманчивый эффект обратного исторического ракурса, отягощенного нашим знанием о том, как Моцарт закончил свой земной путь. То, что он умер от неизвестной болезни в 35 лет и был похоронен в бедной могиле без креста, впоследствии утраченной, не имеет никакого отношения к этой симфонии, но отбрасывает на нее трагическую тень.

Однако в то лето 1788 года, когда Моцарт ее писал, вряд ли что-то сильно омрачало его существование, кроме обычных практических забот. Его финансовые проблемы начались годом позже, а в этот момент его жизни все было вполне благополучно. Моцарт был счастливо женат, здоров и находился на пике жизненных и творческих сил. Его слава распространялась уже за пределами Вены, чуть раньше он стал свидетелем большого успеха двух своих опер — «Свадьбы Фигаро» и «Дон Жуана» в Праге, а также получил от Иосифа II пост капельмейстера камерной придворной музыки с хорошим окладом, которого долго ждал.

Во времена Моцарта творческий процесс и фон (или события) собственной жизни автора вообще пересекались крайне редко. Только в следующую, романтическую эпоху музыка стала непосредственным выражением авторского «я» вплоть до конкретных биографических деталей.

Гений Моцарта был универсальным, способным создавать собственные миры и видеть жизнь в любом ракурсе. Сразу после соль-минорной симфонии (через месяц) он пишет ее полную противоположность: самое свое гармоничное и жизнеутверждающее произведение, музыкальную модель мира как устойчивой, сияющей и абсолютной гармонии всего со всем — симфонию № 41 до мажор («Юпитер»).

Лирическая драма соль-минорной симфонии — это шедевр, сделанный из очень тонкой материи. Его смыслы легко меняются не только от нашей личной точки восприятия, но — очень существенно — от интерпретации (например, темпа). Разные дирижеры имеют на этот счет свои соображения. Вероятно, поэтому за прошедшие двести пятьдесят лет о ней высказывались очень разные, иногда диаметрально противоположные суждения. Ее определяли как «легкую и грациозную», а также как «трагическую», «стихийную». Здесь нужно интуитивным образом найти «свое» исполнение, которое на ваш взгляд звучит наиболее естественно и гармонично.

ЧТО ЕЩЕ ПОСЛУШАТЬ ИЗ ОРКЕСТРОВОЙ МУЗЫКИ МОЦАРТА:

Первая часть Симфонии № 41 до мажор («Юпитер», KV 551) — по этой части можно получить представление о последней симфонии Моцарта, которая исполняется едва ли не чаще, чем соль-минорная. Самое оптимистичное и величественное его сочинение.

Концерт для фортепиано № 20 ре минор (KV 466) — один из самых известных концертов Моцарта с бурно драматическим началом, тихой лирикой второй части (Романс) и счастливым концом в виде быстрого радостного рондо.

Вариант исполнения: Ян Лисецки (Jan Lisiecki) и Симфонический оркестр Баварского радио (Symphonieorchester des Bayerischen Rundfunks), дирижер Кристиан Закариас (Christian Zacharias).

Вторая часть концерта для фортепиано с оркестром № 21 до мажор (KV 467) — популярнейшая, совершенно лучезарная лирическая музыка необыкновенной глубины, красоты и мудрости. Лучшая иллюстрация к высказыванию Петра Ильича Чайковского: «Моцарт есть высшая, кульминационная точка, которой достигла красота в области музыки».

Вариант исполнения: Мария Жуан Пиреш (Maria João Pires), Камерный оркестр Европы (Chamber Orchestra of Europe), дирижер Клаудио Аббадо (Claudio Abbado).

Вторая часть концерта для фортепиано