— Это сущность такая, — бросил в ответ Виктор.

8.

Они действительно ввалились в дом, шумная толпа разукрашенных, в доску пьяных людей, все в блестках, шубах, девицы, коих было неисчислимое количество, еще и в масках, шум, гам, треск трубочек, шипенье шариков, гул топающих каблучков, какафония звуков в мире тишины покоя и порядка. Они поднимались по лестнице, предводительствуемые невысоким полненьким плюгавеньким мужчинкой лет шестидесятипяти, не смотря на маску, Алена узнала его, это был некто Арфеньев, минутку, Алена наморщила лобик и выдала себе более детальную информацию: Иван Семенович Арфеньев, себя именует Эдуардом Левиантовичем, по профессии — светский лев. Отличается особым безвкусием в одежде и страстью к длинноногим девицам не старше девятнадцати лет.

Люциферов же, смачная пародия на Наполеона, быстро семеня ножками, взлетал по лестничному пролету, за ним поцокала стайка девиц, а уж за теми плелись достаточно подуставшие и перепившие гости.

— Тюша, дорогой мой затворник! С Новым годом тебя, с новым счастьем! — Эдик начал орать поздравление еще на подходе, размахивая руками, в одной руке он держал бутылку шампанского, в другой неизменную спутницу его светской жизгни — барсетку от Сен-Лорана.

— Девочки, не отставать!

Девочки с трудом держались на длинных ножках, но не отставали. А вот остальные сопровождающие Люциферова плелись на изрядном расстоянии, пошатываясь, к тому же, как привидения, из стороны в сторону. Не всякий мог перепить этого светского льва, особенно, когда он сам навязывал гостям ритм выпивки. Дело в том, что Ваня Арфеньев мог пить понемногу и часто. И при этом почти не пьянел. Так он выиграл не одну водочную дуэль. Кстати, хотя гостей своих Люциферов щедро одаривал любыми напитками, сам пил только водку и только одной торговой марки, а какой — мы с вами умолчим, дабы не рекламировать спиртное, тем более, что по убеждению того же Виктора Зарецкого, эта водка была вообще дерьмом, а его родному самогону и в подметки не годилась.

— Виктор и Виктория! С нами ты не более!!! Не болеть тебе! С нами пить всегда и везде!!!

Люциферов пытался басить голоском кастрата, получилось довольно мило, так что пение сего типчика резало не только слух, но и глаз. Он выглядел слишком комично и слишком, слишком пародийно. Но недаром говорят, что нет существа опаснее, чем шут. И глаза этого Люциферова глядели жестко, колко, не было в этих узеньких глазках никакого пьяного веселья. Такой будет пить с тобой всю ночь напролет, целовать тебя, называть лучшим другом, а потом все-все вспомнит, что ты говорил по-пьяни, и все это против тебя же и использует.

— Эдичка, я рад тебя поздравить и всех твоих друзей тем более!!!

— Что-то ты не искренне это говоришь? Или мы помешали интиму? — и тут Люциферов, наконец, соизволил снизойти своим вниманием до Алены Разиной.

— А, Аленушка, так это вы? В последний раз мы встречались с вами на рауте у Ксюши, кстати, между нами, раут был отвратителен. Ксения просто никогда не имела никакого художественного вкуса, а тогда ей изменило и чувство меры. Но это строго между нами!.. — почти орал непрошеный гость, в уверенности, что все его услышат.

В ответ на тираду Люциферова Алена только слабо улыбнулась.

— Ну что ты, Виктор, давай же выпьем за Новый год! Он уже наступил! Ну же!

И гость взмахнул рукой, передал бутылку шампанского, не глядя, кому-то назад, гости выхватили еще бутылки и бокалы, непонятно только, где они все это хранили, а Люциферов вооружился неизменной фляжкой с его любимым сортом водки. Виктор и Алена тоже подхватили какое-то пойло со столика, причем Алена даже не осознавала, что она пьет.

— Витюша, я знаю, непрошеный гость хуже татарина, но ты же знаешь, как я люблю тебя, скотину! У тебя такой нюх на деньги, что даже мне, пройдохе, не снилось…

Люциферов оттащил подальше Виктора и начал водить пальцем по белой поверхности свитера, гости шумно веселились, хлопнуло пару хлопушек, они пили, подходили к Алене и что-то шептали, но она не воспринимала их слова, значимым был только он, Люциферов, все эти его прихлебатели — пена дней, не более того, нули, малозначимые личности.

— Так ты подумал о моем предложении? Вижу, что подумал… Так нет? Нет… Жаль. Очень жаль. Извини, что отвлек тебя от твоего праздника… Так что точно — нет? Да-да-да… ладно, больше не приду, просить не буду. Это все-таки третий отказ, а кто знает, может наберусь наглости и нарвусь на четвертый, кто знает, кто знает?

Тут голос Люциферова снизился до шепота так, что слышал его только Виктор.

— Может тебе пару девчонок оставить — они такие умелицы, не пожалеешь. Нет, понятно, неужели с нею? Ну ты даешь. Я о тебе был высокого мнения, но чтобы так высоко прыгнуть? Молодец.

— Значит, интим я тебе, милый Витек, таки нарушил, — снова заорал Люциферов.

— Мальчики, девочки, нам пора. Как говориться, мы чужие на этом празднике жизни! О-о-о! Мадам! Может вы нам споете на посошок, а мы выпьем под вашу песню, мою любимую, про лилии, можно? Или нет, про гортензии, ну, вы знаете, что я имею ввиду, да? Прошу вас! Мы все просим.

И, по мановению дирижерской палочки, такому быстролетному, что никто его и не заметил, вся пришедшая толпа пала у ног Алены.

— Нам будет петь сама Алена Разина! — продолжал кривляться Люциферов.

— Хорошо, дамы и господа, я спою.

И она начала петь. Без музыкального сопровождения. И, завороженные ее голосом, те, кто действительно были хуже татарина, начали постепенно валить к выходу.

А голос Алены окреп, звучал все мощнее, наполнял весь дом, а Виктор смотрел на нее так, как смотрят на богиню, которая явилась перед пастухами, извечные погонщики-козопасы. А Алена на пару минут — ровно столько длилась песня, забыла обо всем. Она очень редко пела так, выкладываясь до конца, выворачивая душу наизнанку, так, что даже беспардонный Люциферов почувствовал себя неуютно рядом с таким искренним искусством и предпочел ретироваться в тартарары.

И было мгновение, когда песня перестала звучать в стенах особняка, мгновение, когда оцепенение, охватившее время, пространство, сознание людей стало спадать. Первым пришел в себя Виктор. Он подошел к Алене и крепко взял ее за плечи.

— Что это было? — Алена намекала на исчезнувших гостей.

— Люциферчик хочет, чтобы мы работали вместе. Дарить девочкам брильянты довольно разорительное занятие. Даже для такого светского льва, как он.

— Действительно.

Алена поймала себя на мысли, что никто и никогда не знал, где и