Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да вы просто националист. Бендеровец.
— Хвалить украинский самогон значит быть бендеровцом?
— Я пошутила.
— Я понимаю.
— Мне тут анекдот рассказали. Про муму.
— И про вашу сучу мову? Слышал.
— Ну вот, а я думала, что это свежак.
— Недели две назад на анекдотахру вывесили.
— Вот куда не захожу, так это на анекдотыру. И так в жизни сплошной анекдот. Продолжим?
Виктор тут же разлил еще по стопарику.
— Я имела в виду разговор.
— Без этого — никак.
— Ага.
Они снова остопарились и тут Алена почувствовала, что порядком захмелела. Ее руку пронесло куда-то мимо лимончика. Этот продукт жарких полей Украины оказалс слишком с ног сшибающим, вот, бля, развезло тебя, суку, проговорила Алена сама себе, с трудом ухватываясь за происходящее.
А происходило действительно нечто интересное. В каминный зал ворвалась девица худая, со злющими зелеными глазами и с боевым макияжем на все довольно миловидное, шоб только не такое злое, личико. Одета девица была в шубку, которую тут же сбросила, представ перед беседующими в довольно легкомысленном, даже для встречи Нового года, платьице. Лифчика на ней не было отродясь, так что груди буквально вываливались из глубоко разреза, трусиков, скорее всего, тоже. Беспардонная красавиц с большими претензиями и пустотой в голове вместо мозгов. Девица достаточно долго молчала вперив взгляд в захмелевшую Алену. Алена хотела спросить, как умела, чего, мол, вызырилась, сучка, да только язык плохо ворочался. Однако, привычка к употреблению крепких напитков свое дело делала. Быстро картина происходящего уходила из туманной дымки и становилась все четче и ярче. Конечно, участия в событиях Алена принимать не могла, но воспринимала уже происходящее вполне адекватно.
— И это есть та твоя новая, из-за которой ты отменил наш Новый год?
Она осмотрела Алену еще более презрительно.
— А не слишком ли она для тебя молодая? — девушка попыталась вложить в последнюю фразу максимум презрения и негодования.
Виктор молчал.
— Ну, знала я, что мужчин тянет на зрелых женщин, но чтобы на перезревших.
— Блядь, — сказала Алена и попыталась встать. Это ей не удалось.
— Что? А ты кто? А ты? Ты?
Девушка всматривалась в лицо Алены, по которому перебегали блики каминного огня.
— Так вот в чем дело? Решил для коллекции заграбать еще и ее? Скажи, это что, она? Действительно она. Сволочь ты, Витька. И подлец. Решил от меня откупиться, выбросить на хер на помойку. А сам… Я-то думала, он страдает, а он!
Виктор молчал, смотрел на девицу из-под насупленных бровей — и молчал.
— И что тебе в ней, кроме имени? Скажи, что ты нашел в этой упившейся суке? Это же ходячая рухлядью Ну что в ней? Ноги? Посмотри! — и она задрала юбку. Трусики на ней были обозначены. Ножки у девицы росли где-то от ушей, и были действительно хороши.
— Перестань.
Виктор наконец не выдержал и выдавил из себя хоть что-то.
— Или грудь? У нее что, большая и красивая грудь? Я не верю!
— Грудь.
— Лучше, чем у меня?
— Лучше.
Тут девица рванула вечернее платье так, что ее грудь среднего размера с крупными розовыми сосками совершенно вывалилась из одежды.
— Так лучше? Лучше, говори, лучше?
Алена попыталась заметить, что ничем не хуже, но потом вспомнила, что похудевшая грудь утратила свою неотразимость и решила промолчать, правда, если бы и попыталась что-то проскрипеть, вряд ли у нее что-то вразумительное получилось.
— Так ты считаешь, что лучше?!
Это было начало хорошо спланированной истерики. И тут девица рванулась к каминной полке, нацеливая свой удар на скульптуру Родена. Жесткий захват остановил ее на полпути к цели.
— Как ты сюда проникла?
— Охрана праздновала, я спокойно проехала. Понятно?
— Понятно.
— Ну, отпусти.
— Сядь, приведи себя в порядок, и закрой рот. — Виктор говорил так властно и спокойно, что девица затихла и уселась на небольшой пуфик. Алена же попыталась встать, и это ей удалось.
— Я тут, да? — с трудом сложила сколь-нибудь вразумительную фразу Алена.
— Вторая дверь налево. Проводить?
— Нет. Сама.
Между двумя словами произошла пауза с пять минут, наверное, а Алена вспотела так, как будто произносила речь перед президентами Франции, Англии и Соединенных Штатов, вместе взятыми.
— Леонид, с Новым годом тебя. Слушай, тут на третьем посту два лоха. Пропустили гостью. Не ту. Да. Говорит, что они упились. Быть того не может? Говорил с ними? Когда? Две минуты назад? Тогда сейчас выясним правду.
— Пятьсот баксов, — буркнула девица.
— Пятьсот зеленых, — проворчал куда-то в трубку Виктор. — Угу. Давно пора. Совсем окозлели. Будь.
— А теперь ты оставишь меня. Ясно?
Алена вывалилась из комнаты, и, увидев дверь туалета, рванулась туда с прытью и грацией сильно выпившей лани. Споткнулась, удержала равновесие, боднула головой стену, поняла, что чуть-чуть промахнулась мимо двери. Наконец, попала туда и склонилась над унитазом. Через секунду ее стало рвать.
6.
— Выпей.
— Что это?
— Лекарство. Через пять минут попустит. Нельзя же так, сидеть на диете, а потом вот так сразу налечь…
— Нельзя. Но если бы ты знал, как оно заеб…о, все эти диеты, все эти психологи и диетологи, паразиты, которые из тебя сосут и сосут…
— Но все ради твоего блага…
— Да… Мне надо бы себя в порядок привести.
Алена проглотила таблетку и запила ее водой. На нее смотрело из зеркала какое-то незнакомое чудовище…
— Ну вот, ты хотел выплакаться мне, а я тут плачусь тебе.
— Бывает. Ванная напротив. Я пока уберу в зале. Там Элка разгром попыталась устроить.
— Элка? Жена? (В досье Мусика про жену не было ни слова).
— Девушка. Мы только две недели назад расстались. Все еще переживает.
— А ты?
— А я нет. Там, в ванной, халат. Твою одежду все равно надо приводить в порядок.
— Если водитель приехал, там у меня запасной вариант.
— Пока никого не было. Я могу вызвать шофера, он поедет — привезет.
— Да ладно, не порть человеку праздник. Мой подъедет — даст знать.
Алена прошла в ванную и с наслаждением избавилась от одежды. Вместо ванны она решила принять душ, тем более тут душ был со всеми прибамбасами, вплоть до циркулярного душа, выбирай — не хочу. Для начала Алена врубила холодный душ, такой холодный, что аж вскрикнула, когда ледяные струйки побежали по коже. И тут же врубила
