Утром я списал несколько адресов с сайта объявлений. Постройка забора, перевозка грузов, разные подсобные работы. Я записал все, что мог бы делать, и, пока Белла играла, начал звонить. Мне нужно сегодня добавить денег на телефон. А еще нужно купить немного фруктов и овощей. Пучок моркови. Что-нибудь дешевое. Что-нибудь, чтобы спасти Беллу от цинги. У детей бывает сейчас цинга? Я купил аэрозоль с морской водой, о котором мне говорила Эрин, и он вроде бы помог.

Электронные объявления оказались для меня шилом в заднице. Людям было нужно, чтобы ты приступил к работе немедленно, сейчас же, а лучше еще десять минут назад. А я не мог начать, пока не найду няньку для Беллы. Это была палка о двух концах. Нанять кого-то я мог только тогда, когда начну зарабатывать, чтобы платить этому человеку. Я подумал об Эрин. Надо было узнать ее телефон. Может быть, она согласилась бы побыть с Беллой несколько часов, чтобы я мог заработать и заплатить кому-то на следующий день — если, конечно, я на этой работе задержусь. Голова у меня раскалывалась от этих мыслей.

Было еще одно обстоятельство, связанное с этими вакансиями с сайта объявлений. В большинстве из них предлагалась работа только на один день. Помочь пожилой паре с переездом на новую квартиру. Починить туалет или покрасить комнату. Я позвонил одной женщине, предлагавшей уход за детьми. Оказалось, ей шестнадцать лет, и, судя по голосу, она была в этот момент сильно пьяна. Разговаривая с ней, я наблюдал за Беллой, скользившей в море пластиковых шаров. Она казалась такой счастливой! Я улыбнулся и отключил телефон. Речи не может быть о том, чтобы оставлять ее с кем-то, кого я не знаю. Этого не будет.

Я был ужасно зол на Саванну. Я использовал несколько остававшихся у меня драгоценных минут телефонного времени, чтобы позвонить ей после разговора с Роем. Но она не ответила. Я представлял себе, как она проверяет номер звонившего, узнает меня, забавляется шуткой, которую она со мной сыграла, и не дает себе труда ответить. Не знаю, почему ей понадобилось так меня одурачить, но, если бы она ответила, я бы ей кое-что высказал. Одно дело — дурачить меня, но совсем другое — угрожать благополучию моей дочери.

Наконец я позвонил по всем имевшимся у меня номерам. Попробовал еще дозвониться моему бывшему боссу, вдруг у него что-нибудь найдется. Но он ответил, что находится в Вашингтоне. Он съехался со своим братом и подыскивал работу там. Это меня напугало больше всего. Если он с его квалификацией попал на рынок труда, у меня не было ни малейшего шанса. Правильнее оставаться в Роли. Из всех худших выборов это был лучший.

— Папа! — Белла подбежала ко мне, когда я укладывал телефон в карман. — Я нашла деньги! — У нее в руке была скомканная банкнота, и я протянул за ней руку. Белла уронила ее мне на ладонь. Я развернул. Двадцать баксов.

Я взглянул в сторону игровой зоны. «Находка — собственность нашедшего». Но у какого ребенка могло быть при себе двадцать долларов?

— Где ты это нашла, Белла? — спросил я. Среди этого моря шаров могло затеряться все, что угодно.

— У меня выпало из кармана, — сказала она.

— Из кармана? Из какого кармана?

Она похлопала по левому карману своих штанишек.

— Ты уверена, Белла? Ты уверена, что нашла это не на полу?

Но я еще не договорил, как меня осенило, что произошло. Эрин. Я вспомнил, как Эрин читала Белле, как Белла прислонилась к ней. Щеки у меня вспыхнули. Черт! Ну зачем она это сделала? Гордость мне нужна была больше, чем ее деньги или, что еще хуже, ее жалость. Почему она не позволила мне сохранить гордость? Мы уже больше не сможем ходить в кофейню. Она все испортила.

Но я смотрел на двадцатидолларовую банкноту и видел перед собой пучок моркови, пару яблок и, может быть, гроздь винограда, который любила Белла. А еще и пару галлонов бензина для фургона. Я вздохнул.

— Можно я положу это себе в бумажник? — спросил я.

— В мою сумочку, — сказала она. Ее сумочка и овечка лежали на столе, рядом с моим телефоном.

— Ладно, — сказал я. — Мы пойдем в «Уолмарт» и купим чего-нибудь поесть, а сдачу мы будем хранить в твоей сумочке. Так пойдет?

— Чего поесть?

— Винограду?

Глаза Беллы широко раскрылись. Лицо ее озарилось такой радостью, что я рассмеялся. Обхватив руками ее головку, я наклонился поцеловать ее в лоб. Я ощутил запах пота и подумал, что от меня тоже должно нести порядком. Нам нужна была комната в мотеле. Настоящий душ. Прачечная-автомат.

— Можно мне еще поиграть? — спросила она, когда я положил двадцать долларов в ее сумку.

— Ну конечно, — сказал я.

Я снова уселся в кресло и смотрел, как она бегала с другой маленькой девочкой примерно ее возраста. Я был как в камере пыток в этом огромном торговом центре, где не имел возможности ничего купить. Пляж был в миллионах миль отсюда, и при одной мысли о прогулке босиком по песку, о волнах, принявших прах моей матери, о ракушках, ничего красивее которых нельзя было найти в здешних магазинах, горло у меня сжалось, и мне пришлось несколько раз мигнуть, чтобы вернуть взгляду ясность.

Пятьсот долларов, сказал Рой. Пятьсот долларов всего за несколько часов работы. Рой сам этим все время занимался. Пятьсот долларов были для меня все равно что миллион. Комната в мотеле на несколько ночей. Ванна, душ, телефон и телевизор. Здоровая еда для Беллы, а для меня — возможность перевести дух.

Все, что от меня требуется, это только вести фургон. Не велика важность. Я же не буду сам воровать. К тому же это будет помощь безденежным родителям, ведь так? Бедным родителям вроде меня. Что, если бы Белла была так мала, что еще нуждалась бы в детском питании? Я помогу этим родителям кормить их детей. Я не позволял себе углубляться в эти мысли. Не углубляться, чтобы не видеть, насколько это скверно.

А что, если Рой уже нашел кого-то? Меня охватила паника. Это был мой единственный шанс. Пятьсот баксов. Я был бы идиотом, если бы упустил такую возможность.

Я пойду на это. А что делать с Беллой, пока я буду разъезжать? А что, если посадить ее в детское креслице за моей спиной? Нет. Мне было противно думать о Рое и его приятеле — двух жуликах — рядом с Беллой.

И тут я вспомнил об Эрин.

У меня был очень краткий менструальный период после последнего секса с Тревисом. Но мои периоды всегда были нерегулярными из-за постоянно принимаемых лекарств, а после приступа, больницы и ожидания вестей от Тревиса это волновало меня меньше всего. Так что, когда доктор сообщил мне потрясающее известие, что я беременна, шла уже шестнадцатая неделя. И он, и мой отец настаивали на аборте. Лекарство, которое я принимала, могло привести к рождению больного ребенка, да и выносить его при моем состоянии здоровья я едва ли могла. Ты можешь завтра умереть, напомнила я себе, но ребенок был твоей единственной связью с Тревисом. Я поправилась после приступа и чувствовала себя так же, как и до него, поэтому отказалась от аборта. Отец пытался через суд объявить меня неправомочной и взять на себя опекунство, чтобы заставить меня сделать аборт, но судья оказался противником абортов и был на моей стороне.