— Я не пытаюсь.

— Врешь! — кричит ребенок. — Твои обещания. Зачем они нужны им? Они всё равно нас не любят, никто нас не полюбит, даже она, — мальчик вновь исчезает и на месте появляется взрослая копия.

— Пацан дело говорит. Ты живешь в угоду другим, в надежде, что они оценят, но они настолько привыкли, что принимают это как должное. Ты так любил бокс, хотел посвятить этому жизнь, но один разговор с родителями, одно обещание и ты учишься, как проклятый, чтобы принести им красный диплом в зубах, а получаешь только жалкое “молодец”. Второе образование получил из-за грязных слов родной матери. И что думаешь, её это тронуло? Она тобой гордилась? Ей плевать на все, кроме денег, которые ты выплачиваешь. Твой партнер и друг, которого ты так ценишь, да ему плевать на тебя. Думаешь, твоё слово вызвало уважение? Нет. Думаешь, она сможет полюбить тебя, так как ты её? Нет. Ты слишком жалок, нерешителен, раним. Ты никому не нужен.

— Замолчи, — швырнул стул в стену.

— Она достойна лучшего, того кто будет решительней, кто сможет сделать её счастливой.

— Она моя! — сношу свою копию и прижимаю его за грудки к стене.

— Нет, ты сам отшил её, когда она была готова упасть в твои объятья. Ты упустил шанс, — моя копия смеялась.

— Замолчи!

— Замолчу, когда ты прекратишь быть таким жалким. Где твоё стремление к победе? Перестань жить для других, выполняя их желания. Живи для себя, сделай счастливой любимую женщину, заведи семью. Начни жить, ведь ты давно не брошенный, беззащитный мальчишка.

Открыв глаза, часто задышал, даже попытался сесть, как почувствовал адскую боль.

— Не двигайтесь так резко, вам нужен покой, — сказала медсестра, устанавливая мне капельницу.

— Где я?

— В больнице, вы не помните, как попали в аварию? — нахмурилась медсестра.

Ухмылка Ивлева, машину выносит с дороги…

— Помню, — морщусь от боли.

— Завтра придет врач и все вам расскажет, пожалуйста, не делайте резких движений, у вас сломано несколько ребер и нога после операции. Через час поставлю вам обезболивающее, — сухо объяснила медсестра.

— Хорошо, — сказал быстро удаляющейся из палаты медсестре.

Осмотревшись, насколько это было возможно в моём положении, заметил Принцессу. Бледная, заспанная, с милым личиком медленно подходила ко мне.

— Как ты? — спросила Принцесса.

— Не так плохо, как ты думаешь, — улыбнулся.

— Ты меня напугал, — голос Киры дрогнул.

— Сам испугался, что больше тебя не увижу, — признался, вспоминая, что до того, как отключился только и вспоминал свою девочку.

— Макс, — малышка опустила глаза.

— Принцесса, не грусти, — попытался поддержать.

— Это из-за меня, не нужно было оставлять тебя в машине.

— Глупости. Так сложились обстоятельства. И твоей вины здесь нет, — нахмурился, ещё не хватало, чтобы она чувствовала себя виноватой.

— Есть, — твердо произнесла Принцесса.

— Поверь, нет твоей вины, это все небольшая неисправность в машине, — придумал на ходу.

— Правда? — Кира посмотрела мне в глаза с такой надеждой.

— Правда, а теперь наклонись, я тебя поцелую.

— Что? — растерялась.

— Принцесса, ты же расслышала, — улыбнулся.

Больше не хочу терять и секунды. Хочу целовать и обнимать свою девочку.

— У тебя губы все в ранках, вдруг я сделаю тебе больно? — спросила, наклоняясь ко мне.

— Не сделаешь, — сказал прежде, чем наши губы соприкоснулись.

Одно невинное прикосновение и по жилам забурлила кровь.

— Вижу, брат, ты полном порядке, — раздался голос Вахи и малышка смущенно отстранилась.

Чёрт!

— Как же ты вовремя, — поморщился, не скрывая разочарование.

— Какой дружелюбный друг, я, значит, о нём переживаю, а он… — цокнул языком Ваха.

— Твоих рук дела? — обвел взглядом палату.

— Да, — не стал отпираться Ваха. — Кира, это тебе, одежда.

— Одежда? — удивилась Кира.

— Тебе ведь надо в чем-то ходить, — закатил глаза Ваха и всучил Кире несколько пакетов с брендовым знаком.

— Это же… — начала Кира.

— Потом поворчишь, когда я уйду, а сейчас не принесешь воды, пить хочу, там возле поста кулер стоит.

— Хорошо, сейчас принесу, — неохотно согласилась Кира.

— Что за одежда моей девушке? — спросил, стоило Принцессе выйти.

— Девчонке хату разнесли и вещи разрезали, хотел помочь только. Расслабься, видов никаких не имею, не в моем вкусе, — сказал Ваха. — Лучше скажи, что случилось, как тебя угораздило на таком ровном участке улететь с дороги?

— В смысле квартиру разнесли? — напрягся.

— Объясню потом, сначала про тебя.

Ваха упрямый и не расскажет мне ничего, пока не получит ответы на свои вопросы. Поэтом пришлось рассказать про машину Ивлева.

— Это точно был он?

— Уверен.

— Ничего не понимаю, зачем пацану такое? Ты же мог и не выкарабкаться! Мне врачи сказали, что тебе по-крупному повезло, что шею не сломал или позвоночник! Машина раза три перевернулась! — эмоционально сказал друг.

— Может, он был не в себе, под чем-то?

— А может он просто (пи-пи-пи)?

— Не делай глупости только, я поправлюсь и сам разберусь.

— Мне сказали, что на ноги ты встанешь минимум через четыре месяца. Какой разберешься? А если это он Кире квартиру разнес?

— Кто? — громко спросила Кира.

— Принцесса, подслушивать нехорошо.

— Я спросила, кто?

— Так, мне пора, спасибо за водичку, — Ваха сделала пару глотков, отдал стакан обратно Кире и пошел к выходу из палаты.

— Ваха, не натвори дел.

— Ничего не общею, — твердо произнес Ваха и вышел.

Кира

Вчера вечером Максим так и не рассказал мне, кого они подозревают в разгроме моей квартиры. Пытать беззащитного Устинова было не в моих правилах, поэтому я решила после универа найти Ваху.

— Принцесса, будь осторожна, — сказал Максим, когда я сдавала его маме смену дежурства.

— Не переживай, всё будет хорошо, — поцеловала в лоб и поспешила на остановку.

Чувствую, меня сегодня ждёт встреча с деканом, разговор с беременной Иришкой, которой Пашка по любому все растрепал. День обещает быть насыщенным, главное, чтобы без сюрпризов, а то никаких нервов не хватит. Но стоило мне зайти в универ, как я увидела толпу возле расписания. Нет, в этом нет ничего странного, а вот кричащую Иру, разгоняющую всех, это что-то не то.