— Как ты мог бросить меня одну с ними? — сразу же пошла в атаку Галина Петровна, когда нас покинул декан со своей доченькой.

— Я ходил за чаем, и ты знаешь, что я не переношу этого сноба, ещё с того времени, как он пытался отнять у нас нашего мальчика, а сколько писал жалоб, сколько было проверок.

— Не доказано, что был он.

— Галина, мы знаем правду, этого достаточно.

— Кира, проходи, не стой в дверях, — сказала Галина Петровна, забирая у своего мужа стакан с чаем.

— Как он? — спросила, подходя к Максу.

— Спит, врач заходил, сказал, что нам не стоит волноваться, операция прошла успешно. Но я все равно хотела остаться здесь ночевать,

пока не узнала, что ты останешься. Тебе будет не тяжело, всё-таки учеба?

— Даже не думай, Галина, поедешь домой, как миленькая.

— Я только спрашиваю.

— Конечно, как будто я не вижу, куда ты клонишь. Если Кира захотела переночевать в палате Максима, пускай ночует, а мы утром приедем. Тем более врач тебе уже все разжевал. Поехали, сейчас вон давление скакануло, думаешь, я не видел, как ты таблеточку выпила?

— Да что же ты такой внимательный, — заворчала Галина Петровна, и я не могла не улыбнуться.

Такие милые родители у Максима.

— Запиши свой номер, а то я без очков не вижу, — сказал Владимир Аркадьевич, вытаскивая из кармана брюк телефон.

— Конечно.

— Звони, если что, и запиши мой, там вроде как “свой” подписан.

— Готово.

— Вова, куда мы поедем, давай, хотя бы до вечера подождем.

— Галина, наш сын спит, ему нужен покой и уж точно не твои слезы и беспокойство.

— Вова.

— Дорогая, поехали, нам нужно приготовить что-нибудь для Киры и Максима, еда здесь отвратительная.

— Ох, я не подумала.

— А должна была. Всё иди, спускайся, я тебя догоню.

Галина Петровна обняла меня, погладила Максима и посеменила к выходу.

— Пускай лучше кухню забаррикадирует, чем здесь будет изводиться. Я позвоню к вечеру, может быть, проснется или будут какие-то изменения, — сказала Владимир Аркадьевич.

— Конечно.

— Тогда я пошел.

— Владимир Аркадьевич,

— Что?

— Спасибо, что заступились.

— Глупости, я сделал то, что должен был, тем более мне было в удовольствие выгнать высокомерного гуся, — фыркнул отец Максима и вышел и палаты.

А я, опустошённая за день, села на диван. Думала, сейчас посижу, достану конспекты и буду читать, фигушки, как сидела, так и отключилась.

Проснулась, только когда за окнами было темно. И разбудил меня, как оказалось разговор медсестры, которая устанавливала капельницу и Максима. Подождала пока она уйдет и только после этого быстренько встала и подошла к кровати Максима.

— Как ты? — спросила ласково.

— Не так плохо, как ты думаешь, — улыбнулся Макс.

— Ты меня напугал.

— Сам испугался, что больше тебя не увижу.

— Макс, — опустила взгляд, наполненный непролитыми слезами.

— Принцесса, не грусти.

— Это из-за меня, не нужно было оставлять тебя в машине.

— Глупости. Так сложились обстоятельства. И твоей вины здесь нет.

— Есть.

— Поверь, нет твоей вины, это все небольшая неисправность в машине.

— Правда?

— Правда, а теперь наклонись, я тебя поцелую.

— Что?

— Принцесса, ты же расслышала.

— У тебя губы все в ранках, вдруг я сделаю тебе больно? — смущенно спросила, наклоняясь к Максу.

— Не сделаешь, — сказал возле моих губ.

Закрыв глаза, только коснулась губами Максима, как раздался насмешливый голос Вахи.

— Вижу, брат, ты полном порядке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Максим

Боль. Темнота. Яркий свет, ослепляющий глаза. Всё вращается перед глазами, и вот уже я сижу на стуле в темном помещении.

— Что за? — замолкаю, встречаясь взглядом с самим собой.

Это как смотреть в зеркало, такой же я, сидит напротив на стуле в расслабленной позе и ухмыляется.

— Привет, Максим.

— У меня галлюцинации?

— Какие галлюцинации? Ты в отключке, — вновь знакомая усмешка.

— Мне это снится? — осматриваюсь, ни окон, ни дверей, только обшарпанные бетонные стены и один фонарь над головой, издающий раздражающий скрип.

— Сомневаюсь, во сне ты менее осознанно мыслишь, — рассуждает мой двойник.

— Тогда, что происходит?

— Всего лишь разговор по душам с самим собой. Хотя, можешь списать всё на игру сознания, я не против.

— Разговор по душам?

— О да-а-а, знаешь, сколько я этого ждал?

— Не знаю.

— Долго. Ты хотя бы раз попробовал советоваться со мной? Искать ответы внутри? А не у чужих людей, которые не знают тебя, так хорошо, как я.

— Бред, — растираю ладонями лицо.

— Проще назвать происходящее бредом, чем разобраться во всем, ведь так? Ты всегда мыслишь поверхностно, боясь нырнуть глубже. Ты трус и тряпка, а ещё нюня. Дал чувствам волю, расслабился и, пожалуйста, ты здесь, как чокнутый, слушаешь меня, а Кира где-то там одна, беззащитная, рядом с Ивлевым. Интересно, на что способен богатый буратино, сможет ли он воспользоваться беззащитностью девушки?

— Заткнись!

— Ты боишься, — улыбается двойник.

— Если кто из нас чокнутый, то это ты.

— Увы, я не чокнутый, а обиженный, брошенный мальчик, — на месте взрослого меня появляется моя девятилетняя копия.

— Прекрасно, — усмехаюсь. — Что дальше?

— Скажи, почему ты продолжаешь пытаться, всем понравится?