— Ты меня ревнуешь, значит, я тебе не безразличен.

— Когда я тебя ревновала?

— К Алле, — усмехнулся Макс.

— Пф, было бы к кому, — закатила глаза.

Макс продолжал улыбаться.

— Хорошо, немножко ревновала.

— И к студенткам?

— И к студенткам, — призналась.

— Зря.

— Ты с ними флиртовал!

— Я всего лишь отвечал на их вопросы.

— Дети, мы пойдем, — мамы быстро засобирались домой.

— Кира, ты здесь ночуешь? — спросила мама, прищурившись.

— Да.

— Значит, завтра принесу ещё еды.

— Зачем?

— Чтобы голодными не остались, а то я знаю, как в больницах кормят.

Отговаривать её бессмысленно, поэтому я промолчала, только обняла маму на прощание и села на стул, возле кровати.

— Макс, я боюсь боли, если и ты обманешь, я не переживу, — произнесла еле слышно, но он всё равно услышал.

— Не предам, — Макс сжал мои пальцы своей перевязанной рукой.

— И откуда такая уверенность?

Ответить Максу помешал Ваха, который в своей наглой манере зашел в палату, положил на тумбочку пакет с фруктами (их теперь обожраться можно) и сел на диван.

— Как дела? — спросил, покусывая зубочистку.

— Отлично, — сказал Макс, вновь сжав мою руку.

— Ты ему ничего не рассказывала, — не спрашивал, а утверждал Ваха.

— О чём? — напрягся Устинов.

И Ваха, нет бы промолчать, дать мне возможность подобрать слова и рассказать всё более-менее на лайте, вывалил на Макса все подробности.

Устинов мне руку так сжал, что я думала, он мне пальцы переломает.

— Ай! — убрала свои руки подальше от Устинова.

— Почему ты мне сразу не сказала? — злился Максик.

— Хочешь, я её за тебя отшлепаю? — с усмешкой спросил Ваха.

Макс моментально шутника взглядом убил.

— Да ладно вам, потом отношения выяснять будите. Рассказать, что дядя Ваха выяснил?

— Говори уже, — сказала с раздражением, чувствуя тяжёлый взгляд Макса на себе.

Вот как будто ему бы легче стало, если я ему раньше рассказала. Лежал бы, себя ел, что не может помочь.

— Егоров присел за употребление тяжелых наркотических средств, Ивлева не успели поймать, успел свалить за границу ещё вчера. У пацанов башню рвало, вот они и чудили, как могли.

— Кошмар, — прошептала.

— Долго сидели? — спросил Макс.

— Прилично, что крыша ехать начала.

— Это же не всё?

— Не всё, — улыбнулся Ваха, и включил телик, на который мы и внимания не обращали.

— Ты отдал им запись, — сказал Макс, слушая новости про отца Матвея.

— Подумал, что если за сыном уследить не смог, то на такой должности ему делать нечего.

— Я, наверное, дура, но мне их жаль, — сказала, когда новости закончились.

— Мне тоже, — на удивление Ваха меня поддержал. — Каждый может оступиться, тут главное, чтобы был рядом кто-то с мозгами, и помог вылезти.

— Не сравнивай их с собой, — сказал Макс.

— Ну да, у них не было рядом тебя, — усмехнулся Ваха.

— Ты сам хотел, а они точно не хотели помощи. Кто хочет, тот найдет, где попросить.

— Да, что теперь обсуждать, уже слишком поздно. Кстати, Кир, ты можешь спокойно возвращаться в свою квартиру, я там тебе мебель новую купил, зацени.

— Что?

— Ой, не благодари, — усмехнулся Ваха, бросив мне ключи.

— Я пошел, голубки, если что всегда на связи.

Кира

На следующий день мне нужно было идти ко второй паре, поэтому я решила с утра заглянуть в квартиру и… Ёшкин-макарёшкин! Ваха очень преуменьшил, когда сказал, что всего лишь купил мебель, ещё были покрашены стены, плюс куча разных дизайнерских штучек на каждом шагу. Если раньше была обычная квартира, то сейчас всё кричало, что здесь живет стильный человек, либо очень богатый, нанявший хорошего дизайнера.

— Не могу понять, что ты переживаешь? Купил, так молодец, отличный мужик, если бы я не была по уши влюблена в Пашу, то могла присмотреться, — говорила Ира, когда мы сидели за партой в ожидании препода.

— Я чувствую себя неуютно.

— Я бы на твоем месте подумала, что ты будешь делать с деканом, а не забивала мысли такой ерундой.

— Даже думать не хочу, — поджала губы.

— Расскажи Максу.

— Он на меня обижен, ещё со вчерашнего вечера, когда Ваха сказал про квартиру. Такой холодный стал, запретил ночевать в палате, — фыркнула, вспоминая разговор утром сквозь зубы.

— Ты объяснила ему, что он был в отключке? Как бы ты сказала?

— Его задело, что я продолжала отмалчиваться.

— Ох… — покачала головой Ира.

Продолжению разговора помешал препод, зашедший в аудиторию.

— Синицына, тебя вызывает Владимир Федорович.

О, не успела и пара начаться, сразу к нему.

— Вызывали? — спросила, как только зашла без стука в кабинет декана.

— Присаживайся, Кира, нам нужно серьёзно поговорить, — миролюбиво сказал декан.

Хм, может быть все не так печально? И мы сможем найти общий язык?

— О чём?

— Про ваши отношения с Максимом, — улыбнулся декан.

И от его улыбочки мне стало не по себе, ехидная такая.

— Я не собираюсь разговаривать о личной жизни.

— Придется, дорогая. Да и говорить особо не нужно, только слушать. Мои условия просты и понятны. Ты оставляешь Максима в покое, исчезаешь из его жизни, а я, так уж и быть, забываю про твоё существование, и ты спокойно заканчиваешь ВУЗ.

— А если откажусь? — улыбаюсь.

— Тогда я устрою тебе травлю, потом с позором отчислю, и ни одно учебное заведение в этом городе не примет тебя, после моего звонка.

— Мне кажется, вы слишком высокого мнения о себе.

— Девочка, ты даже не представляешь, какие у меня связи. Максим женится на Алле и точка.

— Что ж, я вас услышала.

— И какой ответ?

— Идите к чёрту, — усмехнулась, вставая со стула.

— Ты об этом сильно пожалеешь.

— Не думаю, — улыбнулась и вышла, кажется, в кабинете что-то разбилось.

“Ир, я домой к маме, вечером созвонимся”, - написала Долбенко.