– Мне бы этого очень хотелось. Может быть, я смогу чем-нибудь помочь? – интересуюсь я, затем выуживаю старую квитанцию из объемной сумки Грейс и записываю свой номер телефона на обороте. – Пожалуйста, не могли бы вы договориться об этом со своей женой и дать мне знать?

Он берет у меня листок бумаги и смотрит на него с некоторым сомнением, потом снова поднимает на меня глаза.

– Я сделаю это для вас, мадам Харрис. Но только если вы уверены, что действительно хотите этого. Как только вы услышите их истории, вам будет трудно видеть мир таким же, как прежде. Я боюсь, что это может быть грубым пробуждением, – услышать лично, на что способно человечество.

Я думаю о том, что Жози написала в своем дневнике, и произношу:

– Но если мы опустим некоторые важные части правды или решим игнорировать их, это будет означать, что мы живем во лжи? И это вообще не способ жить, не так ли?

Он кивает и все еще немного неохотно кладет сложенный листок бумаги в карман. Затем я встаю, благодарю его за чай и ухожу.

– Увидимся, месье Хабиб.

– Ступайте с миром, мадам Харрис, – отвечает он.

Но пока я иду домой, в моей душе нет ни мира, ни покоя. Я размышляю о лицемерии слов, которые только что произнесла, и задаюсь вопросом, что бы Жози сказала о лжи, в которой я живу каждый день, если бы она сейчас была здесь, со мной.

Вчера мы с Ниной возвращались домой из библиотеки, как вдруг мимо на велосипеде проехал Феликс. Мы закричали и замахали руками, поскольку не видели его уже несколько недель. Он остановился поболтать, и мы показали ему книги, которые раздобыли, – две книги Агаты Кристи, переведенные на французский язык (теперь она любимый писатель Нины), и «Веселую ночь» Дороти Л. Сэйерс, которую мадемуазель Дюбуа заказывала для нас и ждала целую вечность и которая наконец чудесным образом все-таки прибыла из Парижа в Касабланку, несмотря на то что во Франции царит такой беспорядок.

Феликс сказал, что ему кажется особо интересной книга «Смерть на Ниле», так как, похоже, речь в ней идет о пустыне, и он хотел бы однажды, когда закончится война, поехать в Египет, чтобы увидеть пирамиды и сфинкса. Я пригласила его вернуться с нами на чай, чтобы мы могли начать читать вместе. Но он с сожалением ответил, что у него есть кое-какие дела, и спросил, может ли он прийти в другой раз? Конечно, я согласилась и предложила как-нибудь навестить его, потому что мы с Ниной обе хотели бы посмотреть пекарню и, может быть, попробовать традиционную еврейскую challah[33], о которой я ей говорила, когда рассказывала о Париже. Однако он, казалось, не слишком обрадовался этому предложению и сказал, что ему было бы приятнее прийти ко мне – в дом, где есть внутренний двор и стряпня Кензы.

Я совершенно беззаботно спросила его, собирается ли он в парк Мердок и слышал ли он в последнее время что-нибудь еще о мисс Жозефине Бейкер, но он только рассмеялся и ответил, что, по слухам, в эти дни она водит компанию с марракешским пашой.

Затем он уехал с каким-то важным видом.

Я слышала по радио, что немцы отбросили англичан обратно в Ливию, хотя им и не удалось отбить порт Тобрук, который британцы защищали особенно яростно. И «Радио Марокко», и «Би-би-си» были единодушны в этом вопросе, так что это действительно представлялось правдой.

Мама присоединилась к комитету по оказанию помощи беженцам, возглавляемому мадам Бенатар. Было создано еще больше лагерей, людям требовались лекарства и помощь в оформлении вида на жительство, как нам, когда мы только сюда приехали. Мама говорит, что долги следует возвращать, даже если мы пробудем здесь недолго. Ее немного раздражает, что получение наших американских виз затягивается, хотя папа проводит в консульстве столько времени. Меня так и подмывало сказать, что ей следует поинтересоваться у мистера Стаффорда Рида, почему так происходит. Поскольку сама я начинаю подозревать, что папа оказался весьма полезным звеном в какой-то секретной системе, и по этой причине мистера Рида вполне устраивает, что наши визы задерживаются. Скорее всего, папа надеется, что, помогая им, он получает определенные гарантии, а также на то, что его тайная работа обеспечит нам теплый прием в Америке.

Я бы хотела спросить папу, верны ли мои выводы, но знаю наверняка, что он мне не скажет. Секрет есть секрет.

Я собираюсь попросить Кензу показать мне, как приготовить ghoribas, а затем мы можем отвезти их в один из лагерей беженцев. Это должно немного поднять им настроение.

Сегодня утром мама организовала в нашем доме встречу для дам, заинтересованных в поддержке работы Комитета по оказанию помощи иностранным беженцам. Мадам Бенатар как его директор должна была выступить перед ними, и я с нетерпением ждала новой встречи с ней. Также должен был присутствовать представитель еврейской общины – его пригласили приехать и рассказать о некоторых проблемах, с которыми сталкивались люди, пытавшиеся спастись от нацистов и застрявшие в Касабланке. Мама попросила нас с Аннет дежурить у дверей и встречать прибывающих гостей, потому что Кенза будет занята закусками.

Мадам Бенатар приехала рано, и она была такой же доброй и интеллигентной, какой я запомнила ее в вечер званого ужина. Затем стали появляться другие дамы, и мы с Аннет постоянно открывали дверь и указывали, как пройти в гостиную. Собрание должно было вот-вот начаться, все присутствующие потягивали мятный чай и ели медовые пирожные, приготовленные Кензой, когда раздался очередной стук в дверь.

Аннет пошла открывать, и я услышала, как она сказала:

– О! Мне очень жаль, но моя мама сейчас занята, поэтому она не может дать вам никаких денег. Пожалуйста, не могли бы вы прийти, например, завтра?