– Где именно вы живете в этом прекрасном городе, мадам Дюваль? – спросил он.

Я снова почувствовала себя крайне неловко, когда она довольно неохотно ответила ему. Тут он упомянул, что по удивительному совпадению у него были друзья, которые тоже жили на бульваре Оазо, и поинтересовался номером нашего дома. Хотя он был непохож на человека, у которого вообще могли быть друзья.

Нам подали ужин. Манеры месье Гинье оставляли желать лучшего. Он говорил с набитым ртом и размахивал вилкой, пока жевал, словом, делал все то, что нас с раннего детства учили не делать. Я увидела, как мама бросила еще один очень раздраженный взгляд на папу, который только слегка пожал плечами, как бы говоря: «Ну что я могу поделать?» Я не думаю, что месье Гинье это заметил, так как был занят: протянув руку мимо Аннет, накладывал себе еще таджина из баранины, будто это была первая нормальная пища, которую он ел за последние дни.

Наконец он вытер рот тыльной стороной ладони и снова вытянулся в кресле. Остальные уже закончили трапезу. Мы с сестрой вежливо отклонили папино предложение десерта, взрослые заказали кофе. Аннет отложила салфетку и попросила извинить ее, так как она немного устала после нашей долгой прогулки. Мама кивнула ей и мне тоже. Но я решила не уходить, раз месье Гинье оставался на месте (просто на случай, если произойдет что-нибудь интересное). Однако, после того как Аннет ушла, он внезапно встал и заявил, что ему очень понравился ужин и наше общество, но ему тоже пора возвращаться домой, поэтому, если мама и папа позволят… Родители выглядели довольными и расслабились еще больше, когда официант принес им кофе. Однако я наблюдала за мсье Гинье и заметила, что вместо того, чтобы повернуть от двери ресторана направо к выходу, он повернул налево в коридор, ведущий к номерам отеля. Что-то в том, как он двигался, напомнило скорпиона, угрожающе подбиравшегося к Аннет по полу нашей спальни. Я быстро положила свою салфетку на стол и извинилась:

– Думаю, что все-таки поднимусь в комнату и немного почитаю.

Папа и мама кивнули, едва взглянув на меня, и я поспешила вслед за человеком-стервятником.

Оказалось, мой инстинкт не подвел. Когда я поднялась на третий этаж, где в конце длинного коридора находилась комната, которую мы делили с Аннет, то заметила мсье Гинье, исчезающего в нашем номере. После секунды тишины я услышала слабый вскрик, поэтому побежала по коридору, насколько могла быстро, и распахнула дверь. Этот ужасный мужчина схватил Аннет и пытался поцеловать ее, пока она извивалась и старалась вырваться из его хватки. Его руки были на пуговицах ее платья. Я поняла, что он слишком силен, чтобы с ним бороться, даже несмотря на то, что нас двое (к тому же я знала, что не могу рассчитывать в этом вопросе на серьезную помощь от Аннет), поэтому решила попробовать элемент неожиданности и громко произнесла:

– Еще раз добрый вечер, месье. Вы тоже остановились в этом отеле?

Он развернулся, и за его спиной я мельком увидела бледное, потрясенное лицо Аннет. Она выглядела ужасно напуганной, а страх – это то, что моя старшая сестра редко показывает. Она вытерла рот тыльной стороной ладони, а затем принялась возиться с пуговицами своего платья, пытаясь застегнуть их, хотя нескольких теперь не хватало.

– Папа и мама сейчас подойдут, – как бы между прочим сообщила я Аннет. – Они сказали, что хотят помочь нам собраться сегодня вечером, чтобы не пришлось делать это утром.

Человек-стервятник попятился от Аннет в сторону двери, и я быстро проскользнула в комнату, встав между ним и сестрой. Она протянула руку, схватила мою ладонь, и я заметила, что она сильно дрожит.

– Ну что ж, – сказал месье Гинье, улыбаясь и снова показывая свои желтые зубы, – мне тоже завтра рано вставать, так что я пожелаю вам спокойной ночи, две очаровательные юные леди. Было очень приятно познакомиться с вами.

– Спокойной ночи, – ответила я и очень решительно захлопнула дверь у него перед носом. Аннет протянула мимо меня дрожащие пальцы и повернула ключ в замке.

– С тобой все в порядке? – спросила я ее. Она все еще выглядела ужасно бледной.

Аннет кивнула.

– Я… он появился неожиданно. Я думала, что это вошла ты, но… О, слава богу, ты пришла так вовремя!

Она обняла меня настолько крепко, что я едва могла дышать. И в кои-то веки мне очень захотелось обнять ее в ответ. Мы договорились, что ничего не скажем папе и маме. Это означало бы только привлечение полиции, и мы знали, как сильно это расстроит маму. Она больше никого из нас никуда не отпустит. Поэтому мы держали все случившееся при себе и просто надеялись, что впредь никогда не увидим месье Гинье.

На следующий день во время долгой дороги домой я услышала, как мама сказала папе:

– Что, черт возьми, этот ужасный человек вообще делал в Тазе? Я знаю, он сказал, что служил в Иностранном легионе, но тебе не кажется, что он мог быть дезертиром? В нем, кажется, нет ни малейшей военной выправки. Так раздражало, что он вцепился в тебя в ресторане.

Папа просто хмыкнул и довольно ловко сменил тему, а затем полностью сосредоточился на предстоящей дороге. Я не знала, обменивался ли он какими-либо коричневыми конвертами с месье Гинье. Но я точно знала, что больше никогда не захочу видеть этого человека.

Так что на этом наша семейная поездка в горы закончилась. Позже я (конечно же, просто случайно) посмотрела через перила, когда мисс Эллис уходила на следующий день после нашего возвращения, и увидела, как папа отдает ей сложенные листочки, которые он вытащил из внутреннего кармана своего пиджака.

– Отлично, Гийом! – тихо сказала она. – Я немедленно доставлю их Стаффорду.

Конечно, эти бумаги могли передать папе Берт и Герт в Фесе или даже художник Гюстав Рейнье в Мекнесе, но, используя свои способности к дедукции, я решила, что наиболее вероятным реальным контактом был месье Гинье. Какой бы ни была информация, которую стервятник собрал во время своей длительной поездки в пустыню, она явно имела важное значение для наших друзей в американском консульстве.

Когда мне нужно отдохнуть от шитья, я провожу время либо в библиотеке, либо прогуливаясь по Хабусу. Там я чувствую близость к Жози и ее семье, оставаясь будто бы внутри чар истории, разворачивающейся на страницах ее дневника. Я стала постоянным посетителем магазина под арками, где купила жестяной мобиль и музыкальную шкатулку для комнаты Грейс. И хотя в совокупности я потратила всего несколько дирхамов, владелец – месье Хабиб – всегда приветствует меня как одного из своих лучших клиентов, с подчеркнутым уважением помимо обычного обмена формальностями. Мы говорим на смеси английского и французского, местами пересыпая речь фразами на языке дарижи.

– Bonjour, мадам Харрис.

– As-Salaam-Alaikum, месье Хабиб. Как вы сегодня? – интересуюсь я.

– Все в порядке, спасибо. А как дела у вас?

– И у меня в порядке, слава богу. Как поживает ваша семья?