японского дизеля; мой попутчик ещё рассказал о том, что японцы предложили нашему правительству построить севернее Чехова завод по переработке минтая, но именно по японской технологии и на их оборудовании (в ресторанах Японии минтай является изысканным блюдом); наши хотели сами строить завод и приобрести только оборудование; японцы деликатно дали понять, что из минтая, приготовленного на нашем заводе, вкусного блюда не получится, сделка не состоялась.

Один день я посвятил знакомству с Южным – так ласково его называют жители острова и люди, побывавшие там. В гостинице сосед по номеру сообщил мне о чудесном месте отдыха горожан – южном посёлке Анива (япон. Рудака), расположенном на берегу одноимённого залива в Охотском море; он отделён от острова Хоккайдо проливом Лаперуза; утром я запасся едой и в течение часа ехал на автобусе, разглядывая в окно местность; было на что смотреть: огромная прибрежная долина, совершенно пустынная, покрытая мелкой растительностью; никаких посевов и жилья, что удивительно, ведь солнечных дней здесь достаточно, чтобы построить прекрасный курорт в прибрежной зоне; автобус привёз в небольшой рыбацкий посёлок, откуда к морю надо было идти минут двадцать; пляж с чистым мелким песком, в будний день почти пустой; во время прилива я зашёл в тёплую воду по ровному песчаному дну, искупался в незамутнённой воде и лёг на песок загорать; наблюдая за морем, увидел, как во время отлива обнажилось дно метров на пятьдесят от пляжа, затем приливом дно закрылось; ещё заметил: когда начался отлив несколько парней стояли по пояс в воде и изгибаясь всем телом, делали какие-то непонятные движения оставаясь на одном месте; затем периодически ныряли и что-то доставали со дна; я зашёл в воду узнать, что они делают, оказалось, такими движениями они достают крупные раковины с мидиями: стоя на небольшой глубине, надо вращать пяткой, углубляя её в песок до тех пор, пока не нащупаешь раковину, затем ныряешь и вытаскиваешь её из песка; я решил тоже попробовать и нырнул в замутнённую песком воду, нащупал раковину и вынул её из песка; была она плотно закрыта, но парни объяснили, что в кипящей воде раскроется и можно вытащить мясо мидии; они это сделали прямо на пляже и я заметил, что количество мяса было значительно больше, чем в черноморских раковинах; это ещё одно подтверждение особенности даров природы на Дальнем Востоке; хорошо отдохнув, я приехал в город, довольный своей поездкой.

Завершая пребывание на Сахалине, решил не лететь на самолёте во Владивосток, а плыть морем из порта Корсаков (япон. Отомари); узнал, вечером отплывает теплоход в Находку; на автобусе быстро доехал до Корсакова, купил билет и отправился вместе с портовым инженером ОКСа смотреть причалы; он показал железобетонные стенки, возведённые ещё японцами почти 100 лет назад, а также новые советские, которые строились после войны; мы видели разницу в качестве: в японских причальных стенках кое-где плотный бетон в защитном двухсантиметровом слое чуть разрушился с обнажением арматуры, но трещин в конструкциях не было; наш бетон, всего лишь десятилетней давности, был весь в глубоких трещинах и арматура на 90% обнажена со стороны моря; было ясно, что применялся обычный бетон, а не гидротехнический; я рассказал о нашей воздухововлекающей добавке, которая обеспечивает хорошую водонепроницаемость и водостойкость бетона, т.е. это то, что надо для причалов; инженер пообещал: когда начнутся работы по возведению нового большого причала (это планировалось), нас вызовут из Братска.

В четыре часа я уже был на теплоходе в недорогой двухместной каюте один; приняв душ, лёг спать; часа через два проснулся от сильной жары, вышел и узнал от матроса, что каюта расположена недалеко от машинного отделения, вентиляторы нигде почему-то не работают; поднялся в рубку и от помощника капитана узнал, что это последний рейс корабля, который пойдёт из Находки в Китай для капитального ремонта; меня перевели в другую каюту, благо пассажиров было мало; тем временем корабль проходил проливом Лаперуза из Охотского моря в Японское; я поднялся на самый верх, чтобы наблюдать очертания острова Хоккайдо; в море стоял японский военный корабль, пушки которого были направлены в нашу сторону – неприятное ощущение, подумал, что они забыли 1945-й год; когда миновали пролив, зашли в Японское море и взяли курс на Находку; молодёжь устроила на большой площадке верхней палубы волейбольный матч, в котором я принял участие; игровая площадка на бывшем круизном корабле была хорошо размечена, сетка с тросом и штанги были стандартными; мяч прикреплён с помощью длинного тонкого шпагата к одной из штанг, что меня сначала удивило, но эта привязь почти не мешала играть; вечерело, играть окончили, я подошёл к перилам и стал смотреть на воду; к сожалению, чего только там не было: какие-то щепки, полиэтиленовые пакеты, пучки соломы, всякий разный хлам, да ещё плавали большие масляные пятна – ужасное загрязнение; ушёл я в каюту спать, а рано утром корабль входил в бухту «Находка», которую «охраняли» два огромный скальных утёса, расположенных по краям акватории; вышел на берег, пересел на Метеор, идущий во Владивосток, и в пути несколько часов любовался живописным южным берегом Приморья.

В июле 1999 г. я был на Сахалине второй раз – посещал студентов, проходящих практику, проверял работу на объектах, знакомился с условиями проживания; записывал в дневники специальные задания, подлежащие особой проработке. В свободное время решил подробно ознакомиться с Южно-Сахалинском; первым делом посетил «Главсахалинстрой», чтобы лучше узнать о строительном комплексе области; в здании главка зашёл в приёмную, секретаря не было, увидел на двери табличку «Главный инженер Гамаюнов Н.И.»; подумал, не наш ли это бывший студент РИСИ, с которым я учился на одном курсе?; вспомнил также, что несколько моих однокурсников распределились на Сахалин; вышел из приёмной в коридор, мне сказали, где находится отдел кадров, зашёл в кабинет начальника – это был седой пенсионер, судя по колодочкам наград – ветеран ВОВ; я поздоровался, представился, а он встретил меня приветливо, сразу предложил сесть; я спросил: «Ваш главный инженер, не тот ли Гамаюнов, который окончил РИСИ в 1959 году?»; кадровик улыбнулся и, вставая, сказал: «А вот сейчас мы это выясним»; открыл сейф, вынул одну из папок, достал личное дело и, явно довольный, торжественно показал мне фото, на котором я узнал Колю Гамаюнова; поблагодарил приветливого ветерана (вы же знаете, не все кадровики такие), он пожелал мне счастливой встречи с однокашником; снова я зашёл в приёмную, которая по случаю пятницы и почти окончания рабочего дня была пуста; открыл дверь кабинета и увидел сидящего за письменным столом у дальней стены человека, который, оторвался от бумаг и стал смотреть (как он