— У вас в классе будет праздник? — спросил как-то Фредди Тейлор.

— Само собой, наверное, — ответил Джон Герхардт, хотя на самом деле никакой уверенности в этом у него не было; если не считать того давнего разговора про слова, мисс Снел ни разу не обмолвилась по поводу рождественского праздника — ни прямо, ни косвенно.

— Вам мисс Снел сказала, что будет праздник, или как? — поинтересовалась Грейс.

— Ну не то чтобы она что-то сказала, — нагнал туману Джон Герхардт.

Говард Уайт не проронил ни слова, было только слышно, как он шаркает подошвами.

— Нам миссис Клири тоже ничего не сказала, — подхватила Грейс, — потому что это ведь должен быть сюрприз, но мы знаем, что праздник будет. Четвероклассники, которые учились у нее в прошлом году, сказали, что будет. Они говорят, что в последний день она всегда устраивает большой праздник — с елкой, с подарками, со сластями и всем прочим. У вас тоже такое будет?

— Не знаю, — сказал Джон Герхардт. — Само собой, наверное.

Позже, когда близнецов рядом уже не было, он разволновался.

— Слушай, Говард, — сказал он. — Как ты думаешь, устроит она вечеринку или как?

— Мне-то откуда знать, — осторожно пожал плечами Говард Уайт. — Лично я, заметь, ничего не говорил.

Но и ему тоже было не по себе — как, собственно, и всему классу. По мере приближения каникул и особенно после того, как состоялась рождественская процессия и ждать было уже особенно нечего, вероятность того, что мисс Снел собирается устроить хоть какой-нибудь праздник, стала совсем уж ничтожной, и мысль об этом грызла всех без исключения.

В последний день перед каникулами лил дождь. Утро прошло как любое другое утро, и после обеда, как и в любой другой дождливый день, коридоры наполнились гомоном — дети в плащах и резиновых сапогах кружили без дела в ожидании звонка после большой перемены. У дверей третьих классов чувствовалось особенное напряжение, потому что кабинет миссис Клири был заперт на ключ, и среди учеников довольно быстро прошел слух, что она делает последние приготовления к празднику, который начнется сразу со звонком и продлится до конца учебного дня.

— Я заглянула в замочную скважину, — задыхаясь рассказывала Грейс всем, кто готов был ее слушать. — У нее там маленькая елочка с синими фонариками, в классе все готово, все парты убраны и вообще.

Одноклассники то и дело приставали к ней с вопросами:

— Что же конкретно ты видела?

— Синие фонарики, говоришь?

Другие толкались у двери, пытаясь разглядеть что-нибудь в замочную скважину.

Класс мисс Снел смущенно подпирал стену; стояли молча, руки в карманах. Их дверь тоже была закрыта, но никто не хотел проверять, заперта ли она на ключ, потому что все боялись: стоит только повернуть ручку, дверь откроется, а они увидят, что мисс Снел сидит за столом и проверяет тетради. Поэтому они тоже следили за дверью миссис Клири, и когда она наконец открылась, они увидели, как туда бросился весь параллельный класс. Девчонки, заходя в кабинет, пронзительно ахали, и даже оттуда, где стояли ученики мисс Снел, было видно, насколько он преобразился. Там действительно была елка с синими фонариками — весь кабинет, по сути, светился голубым — и все парты были сдвинуты в сторону. В двери виднелся лишь уголок стоявшего посередине стола, уставленного блюдами с пирожными и конфетами в ярких обертках. Миссис Клири стояла с улыбкой в дверях, вся ее фигура светилась счастьем, а лицо слегка раскраснелось от приветствий. Она одарила доброй рассеянной улыбкой учеников мисс Снел, которые изо всех сил тянули шеи, пытаясь разглядеть, что происходит у нее в классе, и снова закрыла дверь.

Секундой позже распахнулась дверь в классе мисс Снел, и первым делом они обнаружили, что там ничего не поменялось. Парты стояли на месте, как на обычном уроке; на стенах по-прежнему красовались их собственные приевшиеся уже рождественские картинки, и никаких других украшений не было — если не считать красных букв, небрежно вырезанных из картона и составлявших надпись «Веселого Рождества», которая провисела над доской уже целую неделю. Но потом они с облегчением заметили, что на столе у мисс Снел лежит аккуратная кучка красно-белых свертков. Мисс Снел стояла с хмурым видом у доски, поджидая, когда все усядутся. Все почувствовали, что нельзя задерживаться у стола, чтобы получше рассмотреть подарки, и обсуждать их тоже было неправильно. Всем своим видом мисс Снел говорила, что праздник еще не начался.

Первым уроком после перемены было правописание, и она попросила всех достать карандаши и бумагу. Она начала диктовать, и в промежутках между словами каждый раз доносился шум из класса миссис Клири — там то и дело смеялись и ахали от удивления. Но кучка подарков сулила радость; стоило только бросить взгляд на учительский стол, как становилось понятно, что стыдиться нечего. Мисс Снел со своей задачей справилась.

Все подарки были завернуты в белую бумагу и перевязаны одинаковыми красными ленточками, и Джон Герхардт решил, судя по форме отдельных свертков, которые ему удалось разглядеть, что внутри могли быть перочинные ножики. Может, для мальчиков будут ножички, подумал он, а для девочек — маленькие карманные фонарики. Хотя нет, перочинные ножики, наверное, слишком дорогие, поэтому там будет что-нибудь бессмысленное, купленное из лучших побуждений в дешевой лавке, вроде оловянных солдатиков для мальчиков, каждому по одному, и каких-нибудь куколок для девочек. Но даже и это, в конце концов, сгодится — вещь достаточно яркая и осязаемая, доказывающая, что все-таки мисс Снел человек; можно будет мимоходом достать из кармана и показать двойняшкам Тейлор. («Нет, ну не праздник, конечно, но подарки все получили. Гляди».)

— Джон Герхардт, — сказала мисс Снел, — если ты не можешь думать ни о чем, кроме… того, что лежит у меня на столе, может, мне стоит все это убрать с глаз долой?

По классу прокатился смешок, и она улыбнулась. Одной едва заметной робкой улыбки, которую она тут же согнала с лица, вернувшись к учебнику, было достаточно, чтобы снять напряженность. Пока класс сдавал свои работы, Говард Уайт наклонился к Джону Герхардту и прошептал:

— Зажимы для галстуков. Спорим, что мальчикам будут зажимы для галстуков и какие-нибудь украшения девчонкам.

— Тс-с, — приструнил его Джон, но потом добавил: — Слишком толстые для зажимов.

Класс задвигался; все ожидали, что праздник начнется, как только мисс Снел соберет все работы. Но она призвала к тишине и перешла к следующему уроку — «Виды транспорта».

Время тянулось медленно. Каждый раз, когда мисс Снел поглядывала на часы, все ждали, что она скажет: «Боже, я совсем забыла!» Но ничего такого не происходило. В начале третьего, когда до конца уроков оставалось уже меньше часа, речь мисс Снел прервал стук в дверь.

— Да? — сказала она раздраженно. — Кто там?

В класс зашла маленькая Грейс Тейлор, в руках у нее была половинка пирожного — другую половину она только что отправила в рот. Грейс изобразила тщательно отрепетированное удивление по поводу того, что у них шел урок, отступила на полшага назад, приложив свободную руку к губам.