– Суд не поверит, а братва поверит. Знаю я эту Лельку, проститутка она. И все это знают. Как проститутку можно изнасиловать?

– Можно.

– Да? Ну, так на то она и проститутка, чтобы ее насиловать…

– Братва, говоришь, поверит? Да нет, братва бывает всякая. Вчера к тебе ребята заходили. Они точно не поверят. На этап дырявым уйдешь, если доживешь…

– Не убивал я Желудева. И никого не насиловал…

Кочанов распорядился отвести Виктора в камеру. Вот тогда амбалы с дубинками к нему и зашли. Только не двое, а целых трое. После общения с ними он приходил в себя до самого утра.

А потом опять был допрос. Виктор все отрицал, за что снова был наказан.

Он лежал на нарах едва живой, когда в камере появились те два ментовских прихвостня. Они, конечно же, знали, что Виктора обвиняли в изнасиловании, поэтому пришли, чтобы свершить «правосудие». Казалось бы, сопротивляться он уже не мог, но все-таки собрался с силами…

Все закончилось тем же, чем и в прошлый раз. «Лохмачи» выбились из сил, пытаясь заломать его, и ушли ни с чем…

Следователь демонстративно не обращал на него внимания. Виктор сидел перед ним на стуле, а он усердно скрипел пером – что-то куда-то записывал. Плешивая голова, крысиные глазки, ястребиный нос. От человека с такой внешностью ничего хорошего ждать не приходилось. Но, тем не менее, руки у Виктора были свободны и за спиной никто не стоял. А то, что на него не обращали внимания, нисколько его не нервировало. Ведь он же не на дыбе вздернут. Ему все равно, что здесь сидеть, что в камере, лишь бы не били.

Наконец следователь отложил в сторону свою перьевую авторучку и внимательно посмотрел на Виктора. Сейчас он предъявит ему обвинение… Давно уже пора это сделать, ведь вторая неделя пошла, как он здесь. И это при том, что без предъявления обвинения его могут содержать под стражей не более трех суток.

– Ну что, Ивашов, можешь вздохнуть свободно. Гражданка Семенова забрала свое заявление и ни в чем тебя больше не обвиняет.

– Так ничего и не было.

– И на пистолете, который был выброшен из твоей квартиры, отсутствуют отпечатки твоих пальцев.

– Так их и быть не могло.

– К тому же у нас появились сведения, что капитана Желудева «заказал» гражданин Горохов, он же уголовный авторитет по кличке Роджер. Более того, мы задержали самого исполнителя.

– Да ну! – не поверил своим ушам Виктор.

– Он признался в том, что застрелил капитана Желудева и подбросил пистолет вам. Как он это сделал, это уже детали, вам в них вникать совсем не обязательно…

– Детали у меня на лице, – невесело усмехнулся Виктор.

– Да уж… Я слышал, вас избили сокамерники.

– Ну да, ну да.

– Вы, конечно, можете подать жалобу… – замялся следователь.

– Но лучше от этого воздержаться?

– Если вам нужен мой совет, то не следует вам идти против системы. Это долго, муторно и небезопасно.

– Да я это уже понял.

– Ну, если поняли, советую собрать вещи и уехать из этого города. Поверьте, жизни вам здесь не будет…

– А вы что, меня отпускаете?

– Да, приношу свои извинения и освобождаю вас в связи с отсутствием состава преступления.

Свершилось чудо. Но в него Виктор поверил лишь после того, как воздух свободы вскружил ему голову. Он вышел из здания РОВД и увидел улыбающуюся Ульяну.

Только улыбка у нее была какая-то встревоженная, и сама она нервничала. Целовать не стала, схватила за руку и потащила к машине.

Раньше она ездила на черном «БМВ», а сейчас у нее была обычная «девятка», причем совсем не новая.

– Садись, поехали!

– Куда?

– Давай, давай! – оглядываясь, поторопила Ульяна, села за руль и рванула с места в карьер.

– Что происходит? – удивленно спросил Виктор.

– А то, что ты на свободе…

– А Юрка с Аликом где?

– Без понятия, – сказала она, глянув в зеркало заднего вида.

– А кто же тогда с этой проституткой разобрался?

– С Лелькой? Я с ней поговорила.

– А киллер?

– Который Желудева застрелил? Я его сдала.

– Ты знала про него?

– Какая разница, знала или нет? Главное, что я его сдала. И знаешь, что мне за это может быть? Лиговские меня порвут, если поймают. Пока все хорошо складывается, но песня еще не спета. Нам бы до Москвы добраться, а там я квартиру сняла…

– В Москву?

– А ты хочешь остаться здесь?

– Ну, я бы хотел…

– Ты на себя в зеркало смотрел?

– Что, страшный?

– Я тебя еле узнала. Не лицо, а тыква. И воняет от тебя. Я сама две ночи в машине провела, но я – эталон чистоты по сравнению с тобой, – с безобидной иронией усмехнулась она.

– Можешь высадить меня, если воняет.

– Ага, счас! Я, как белка в колесе, крутилась, чтобы тебя сейчас высадить? Приехала, навела справки, узнала, что ты в тюрьме. Юрку твоего пыталась найти, Алика – нигде никого… Человека нашла, он мне про тебя все рассказал, ну, что с тобой. И про Ляльку рассказал… Ну, с Лялькой ладно, ее найти было не так уж и трудно. А Зубатый мог на дно лечь. Но не лег. Я ментам наводку на него дала. А ведь я только догадывалась, что это Зубатый Желудя убил, вдруг кто-то другой это сделал? В общем, повезло мне. И тебе… Лиговские уже на ушах. Да и Кочанов может взбеситься. Ему-то все равно, кто Желудева убил, ты или Зубатый. Зубатый признался, претензий к тебе быть не должно. Претензий нет, а страх остался. Вдруг ты ему за свои унижения мстить начнешь? Ему лучше на опережение сыграть, тем более что прикрытия у тебя нет. Разбежалась твоя банда. Блатные, говорят, ваши точки перебивают…

– Все-то ты знаешь.

– Знаю. Потому что вертеться могу. Хочешь жить – умей вертеться. Устала я до чертиков, скорей бы до Москвы добраться…

– Точно Юрку с Аликом не нашла?

– А ты думал, что это они с Лялькой разобрались? Нет, это я все сделала. А Юрка с Аликом отсиживаются сейчас где-то…

– Я знаю, где они могут быть.

Виктор вспомнил заброшенную дачу, где они втроем прятались от ментов и лиговской братвы. Если этот домик летом бесхозно простаивал, то сейчас и подавно до него никому дела нет.

– Забудь про них.

– Как это забыть?

– Делай, что я говорю! Я ведь советовала тебе не соваться в ментовку.

– Я не совался, они сами…

– Да, но прессанули они тебя не по-детски…