Из разрастающегося кома людей выделилась девушка с клочком бумаги в руках.

– Это Крис Хемсворт. О боже мой!

Когда прозвучали эти слова, суета стала еще больше.

Я огляделась в поисках опоры, на которую можно залезть. Я не могла сфотографировать его с той точки, в которой находилась, а если влезу в толпу, вид все равно будет не лучший. Вдоль тропинки рядком стояли скамейки, но, даже если встать на них, вид закроют головы. Я ухватилась за ветку близстоящего дерева и отважилась встать на спинку скамьи, молясь, чтобы она была крепко привинчена. Теперь Криса можно было идентифицировать, к тому же мне удалось запечатлеть все безумие, которое творилось вокруг него.

Если бы я могла дать ему совет, то предложила бы выбрать прикрытие получше, а не расхаживать повсюду в образе Тора.

Получив приз за настойчивость и отпустив Криса со свитой, я бросила рюкзак на скамью близ каких-то шахматных столиков. Я включила хот-спот и загрузила фотографии. Сегодня Энди едва ли сможет пожаловаться на то, что я не смогла урвать комментарий. Можно подумать, я могла пробраться через армию поклонников.

Это была не бог весть какая победа, но по крайней мере час отдыха я заработала. На солнце было приятно, и я откинулась на скамейку и закрыла глаза, вслушиваясь в звуки парка. Но вскоре любопытство одержало верх, и мне захотелось добавить визуальный ряд к услышанному.

У шахматного стола стоял пожилой мужчина, опираясь на палку и поглядывая на стол, в то время как ребенок старшего школьного возраста сосредоточенно всматривался в шахматную доску. Я не могла понять, кто выигрывал, да это меня не сильно и волновало. Я схватила личную камеру, поставила ногу на скамейку, чтобы упереть локоть в колено по мере наведения фокуса. Я щелкала камерой, пока игроки не обратили на меня внимание, и их глаза на мгновение потеряли стеклянный блеск – разум пытался заставить их выйти за пределы мира, созданного в их головах. Но магия стола оказалась сильнее: они забыли обо мне и продолжили играть.

Мимо меня пронеслась юная девочка: она бежала за померанским шпицем, которого держала на поводке. Ее волосы были стянуты в тугие косички. Крошечная собачка в возбуждении тащила ее за собой, фыркая на все, что попадалось на пути. За ней, с равнодушным видом глядя в телефон, брела женщина и совершенно неубедительно говорила:

– Помедленнее, Сэди.

Мой телефон завибрировал. Я отложила фотоаппарат и проверила уведомления. Мне пришло новое личное сообщение, да еще и от Мики. Я опустилась на скамейку и поспешила развернуть сообщение, чтоб быстрее прочитать.

«Слышал, ты идешь на ланч с моей сестрой. Надеюсь, ты не обзовешь ее бездарностью в своей газете.: Р».

Я хотела ответить, что не я сочинила заголовок про Эль-Эль Стайлиза, но он так и не подписался на меня. Я осознала значение его комментария через мгновение – он читал мою статью. Быть может, он привык проверять таблоиды, выискивая статьи о себе. На «Твиттер» он явно тратил много сил. Во мне теплилась робкая надежда, что он прочитал статью лишь потому, что ее написала я. Безумие.

В порыве разочарования я написала ему публичный комментарий: «Эй, нравится разговаривать с самим собой? Подпишись на меня в ответ».

Потом я подумала, что это слишком навязчиво, и едва не удалила сообщение. Но я не могла изобрести иной способ объяснить ему мое молчание, поэтому оставила все как есть.

Ожидая ответ, который так и не пришел, я просматривала «Твиттер», надеясь найти упоминания о других звездах, которые решили выйти в свет. Устраиваясь на эту работу, я думала, что мне придется охотиться за интересными историями, но оказалась совершенно не готова к звериному оскалу этого бизнеса. К тому же поначалу Энди хвалил мои навыки в фотографии, когда обучал меня искусству боя. Потихоньку похвала испарилась, уступив место раздражению, которое меня беспокоило. Я не могла позволить себе потерять эту работу.

Сомневаясь, что нужно возвращаться в офис лишь с заявлениями о том, что я выследила Хемсворта в дикой природе, я решила отправиться дальше в центр, в «театральный» район. Караулить звезд на выходе с дневных спектаклей можно было только от отчаяния, но иногда большие знаменитости выходили поприветствовать поклонников. Мне не хотелось отравлять колодец собственным присутствием, но я работала в паразитической сфере. К тому же у меня была личная мотивация – я обожала Бродвей.

По дороге я встретила обворожительную стайку молодых буддистов, столпившихся у киоска с билетами и растерянно оглядывающих Таймс-сквер. Подняв личный фотоаппарат, я услышала в голове голос отца: «Illa[4], Анушка. Не нужно делать очевидный кадр». Я уставилась в видоискатель, откадрировав изображения так, чтобы он сказал: «Nalla[5]. Хорошо».

Этот снимок будет моим маленьким секретом – побочный эффект дневной работы.

Охота у театров увенчалась успехом, когда королева подмостков Мириам Блэквелл прямо в сценическом костюме вышла через запасный выход поприветствовать фанатов. Я стояла в нескольких футах, и она на мгновение замерла и попозировала мне.

Воодушевленная ее благосклонностью, я переключила камеру в режим видеосъемки и обратилась к ней:

– Миз Блэквелл. Я репортер из «Дейли фид» и большая ваша поклонница. «Кэнди» был первым мюзиклом, который я посмотрела, и месяц назад мне удалось попасть на него снова. Вы, как всегда, были великолепны. – Она поблагодарила меня, и я продолжала: – Это правда, что в конце сезона вы уходите из спектакля?

Она кивнула, размышляя, и произнесла таким известным хриплым голосом:

– Я создала эту роль, знаете ли. Я играла Кэнди, когда постановка родилась в 1992 году и потом в 2001-м. Для меня большая честь – вновь сыграть эту роль, но должна признаться, милочка, что я слишком стара для столь энергичной работы в театре. Хорошо, если придет кто-то помоложе. А я уже избалована и ленива. – Она невольно рассмеялась. Она была не из тех, кто говорит неразборчиво, и я поблагодарила звезды, что они навели меня на мысль заглянуть сюда сегодня. – Не поймите меня неправильно. Я никуда не ухожу. Я собираюсь сниматься в кино, пока не сморщусь и не умру. Но с театром мои дорожки разошлись. – Она подмигнула. – Во всяком случае пока.

Я была поклонницей Мириам Блэквелл с тех пор, как отец привез меня в Нью-Йорк и сводил на три разных мюзикла. Он разрешил мне выбрать одну постановку, в то время как они с мамой выбрали две другие. Мне было девять, и я не хотела ходить ни на какие мюзиклы. Я выбрала «Кэнди» лишь потому, что подумала: возможно, речь о шоколаде. Мои родители были в шоке от не самой приличной рецензии, зато я на всю жизнь запомнила это зрелище и за время нашего пребывания в Нью-Йорке с радостью посетила еще два шоу.

Я решила, что Энди придет в восторг от интервью с актрисой уровня Мириам, и поспешила в кафе на углу, чтобы загрузить фото и видео. Я не хотела рисковать тем, что могу каким-либо образом это потерять. Я включила наушники в камеру, чтобы проиграть аудио и сделала расшифровку в телефоне в приложении для электронной почты, жалея, что не взяла с собой ноутбук.