вернуть доверие детей, оставив чистым их отношение к матери. Теплилась надежда, что жена успокоится, получив квартиру в своё владение. Но когда это ещё будет?

Фильтр от сигареты полетел в урну, и мужчина отправился в бар, вдыхая воздух, пропитанный смогом и наступающим теплом. Солнце уже очистило центр города от снега, высушило асфальт и приветливо улыбалось траве на газоне, которая робко тянула вверх узенькие листочки, наслаждаясь светом.

Мимо проплывали витрины и вывески, проспект привычно шумел, а прохожие спешили по своим делам. Жизнь бурлила, как в муравейнике. И он, взрослый мужик, чувствовал себя тем самым муравьём, который всё спешил домой и никак не мог до него добраться. Потому что и сам не знал, где он.

Дряхлую двухэтажку, которая была его пристанищем до совершеннолетия, давно снесли. Детский дом переехал в новое здание, где из прежних воспитателей никого не осталось.

И суконные одеяла казарм военного училища согревали новое поколение курсантов, забыв о тех, кто когда-то под ними строил планы на счастливую жизнь.

Офицерское общежитие — ночлежка для холостых лейтенантов и капитанов, шебутных и задорных, тоже осталось за тысячи километров, как и всё остальное, что пытался Сашка построить, но так и не сумел.

И где он — его дом?

Барная вывеска не светилась неоном и казалась блёклой в лучах дневного света, но внутри, как и в тот вечер, рвал душу саксофон, напоминая, кто правит бал в «Цезаре». Хотя, гостей в предполуденное время было немного. Да и все они составляли «свиту» Ильича, который сидел за отдельным столиком и неспешно завтракал.

Уважаемый в городе бизнесмен, казалось, вообще никуда и никогда не торопился, а каждое его движение было наполнено достоинством, выдержанным, как хороший коньяк. И это не выглядело, как бахвальство или самокоронование. Брат Ильича действительно держал в своих руках часть города, начав подниматься по карьерной лестнице Уголовного кодекса, ещё тридцать с лишним лет назад. Но сам Константин Ильич, не имея ни одной судимости и будучи рядовым ювелиром, поймал финансовую волну на заре перестройки и теперь был похож на крепкого столичного купца первой гильдии — степенного и знающего цену любому комару, пролетевшему мимо.

Сашка ещё раз поздоровался, положил куртку на спинку дивана и присел напротив.

— Что за дело, Константин Ильич?

Пожилой мужчина кивнул официанту, и лёгкая улыбка промелькнула в светлых глазах:

— А ты, Саш, не торопись. Дела, они на то и дела, чтобы в пустом желудке язву ковырять. Вот позавтракаем спокойно, тогда и поговорим. Я смотрю, не жалуешь прогресс? — мужчина кивнул на телефон, что лежал рядом с его тарелками на столе.

— Да надоело светить. У бывшей определитель стоит. Как видит, что со своего звоню, начинается промывка мозгов с утра до вечера. Вот и хожу на переговорный.

Официант принёс поднос и на столе, рядом с пышным омлетом, оказалась тарелка с сырниками, обсыпанными пудрой и щедро украшенными свежими ягодами, хрустящие гренки и сок.

— Ну, понятно. Такие уж они — бывшие. Ты ешь, Саш. А то, сытый голодному, сам знаешь.

Закончив трапезу, в полном безмолвии, под звуки саксофона и пристальные взгляды охраны, Сашка откинулся на спинку дивана и подождал, пока собеседник начнёт разговор первым. Это было не только правилом этикета, но и данью уважения сединам, ибо мужчина годился Сашке в отцы.

— Устал? — Заговорил Константин Ильич.

— Спать хочу, а так — нормально.

— А что у нас, сторожа теперь так сильно бдят, что и прилечь некогда?

— Ночью сигнализация на ветер сработала. До утра на ушах стояли. Не до сна было.

— Понятно. Ну, я тебя, мил друг, долго не задержу. Новости про знакомца твоего прилетели. Подумал, что интересно тебе знать будет.

— Шелудяков?

— Он, родимый. Не простой у тебя знакомец-то. Запашок от самой столицы тянется. Хорошие люди на него обижены.

Сашка сложил руки на стол, повторив позу собеседника и хмыкнул:

— Столичные, и не смогли найти?

— Нашли. Ещё как нашли. Динамит в одно место вставили, да бикфордов шнур подожгли. Вот и кумекай, в какие такие дела он тебя хочет втянуть, да твоими руками тот шнур погасить. Мысли есть?

— Теперь есть. Сошёлся пазл, как азотный тетраоксид с гипохлоритом кальция. Константин Ильич, а сколько тому шнуру гореть осталось?

— Да полторы недели, Саш, только сумма там такая, что или враз находится, или за всю жизнь не собрать. Мой тебе совет: не ввязывайся в это дело.

Сашка зачесал пальцами чёлку назад и задумчиво улыбнулся:

— Не получится. Чувствую, человека он хорошего обидеть хочет.

Мужчина сделал глоток сока и вздохнул:

— Ладно, смотри сам. Но если замес какой, ты не стесняйся. Чем смогу — помогу. И вот ещё что. «Бегунка» я решил послать. Пусть приглядит за твоим знакомцем, пока срок не вышел. А если что странное почует, шепнёт тебе. Ты уж, мил друг, не отключай больше телефон.

— Константин Ильич, я даже не знаю, как благодарить.

— А ты себя побереги, да дело моё справь, вот и отблагодаришь. Добро?

— Добро!

Мягкий взгляд засветился снисхождением, и седовласый мужчина слегка улыбнулся:

— Ну иди теперь, отсыпайся, Ромео. И телефон мой запиши. Пусть будет, раз уж знаешь, где им правильно козырять.

Сашка вскинул удивлённо брови и застыл, в надежде на пояснение, но пожилой мужчина встал и пошёл к выходу — степенно и размеренно.

Из-за соседнего столика подскочили четыре серьёзных парня и разделились: двое рванули на улицу, а оставшиеся продолжили сопровождать хозяина.

Такое количество охраны было оправдано. Город «стоял на ушах», от участившихся «зачисток», в связи с грядущими переменами во власти теневых структур.

Глава 21

Сонное царство так крепко удерживало Сашку в своих объятиях, что телефон не выдержал: довибрировал до края тумбочки и совершил прыжок на пол общажной комнаты, использовав последнюю возможность разбудить хозяина. И не зря. Мужчина среагировал на глухой стук о деревянные доски, наощупь поднял трубку и ткнул в неё пальцем наугад, всё ещё не понимая, что происходит.

— Слушаю, — не желая просыпаться, хмуро рявкнул в трубку.

— Саш, это я, — неуверенно отозвался голос в динамике, — У тебя всё в порядке?

Губы растянулись в счастливой улыбке и одна рука потянулась вверх, задавая прогиб всему телу.

— Да, Сонечка, а что случилось?

— Ничего. Я звоню, а ты не отвечаешь.

— Прости, я спал. А который