ей в руку мятую казначейскую купюру, – могу я поговорить с медсестрой мистера Торнтона?

Купюра казалось, придала кислотности девушки легкую щелочность. Она открыла дверь чуть шире, и мы оказались в просто обставленной приемной, одни.

Мы могли бы находиться в приемной преуспевающего сельского джентльмена, так тихо там было. Насколько я мог понять, не было никакого бреда, которого я должен был ожидать даже в Бедламе двадцатого века, никакого материала для рассказа По о докторе Тарре и профессоре Физере.

Наконец дверь в холл открылась, и вошел мужчина, правда, не очень привлекательный, с большими и сильными руками и слегка согнутыми, почти бульдожьими ногами. И все же он не принадлежал к тому агрессивному типу людей, которые демонстрируют физическую силу без веской и достаточной причины.

– Вы отвечаете за мистера Торнтона? – спросил Кеннеди.

– Да, – последовал краткий ответ.

– Я надеюсь, с ним здесь все в порядке?

– Его бы здесь не было, если бы с ним все было в порядке, – последовал быстрый ответ. – И кто вы?

– Я знал его в прежние времена, – уклончиво ответил Крейг. – Мой друг здесь его не знает, но я был в этой части Вестчестера в гостях и, услышав, что он здесь, подумал, что зайду, просто по старой памяти. Вот и все.

– Как вы узнали, что он здесь? – подозрительно спросил мужчина.

– Я слышал косвенно от моей подруги, миссис Питтс.

– Ой.

Мужчина, казалось, принял объяснение за чистую монету.

– Ему очень—очень плохо? – спросил Крейг с хорошо притворным интересом.

– Ну, – ответил мужчина, немного успокоенный хорошей сигарой, которую я достал, – не вздумайте говорить ей, но если он произносит имя Минна, то тысячу раз в день. У этих наркоманов какие-то странные галлюцинации.

– Странные галлюцинации? – спросил Крейг. – Почему, что вы имеете в виду?

– Скажите, – воскликнул мужчина. – Я вас не знаю, вы приходите сюда и говорите, что вы друзья мистера Торнтона. Откуда мне знать, кто вы такие?

– Ну, – рискнул Кеннеди, – предположим, я также должен сказать вам, что я друг человека, который отправил его сюда.

– Доктора Томпсона Лорда?

– Вот именно. Мой друг очень хорошо знает доктора Лорда, не так ли, Уолтер?

Таким образом, обратившись ко мне, я поспешил добавить:

– Действительно, да. – Затем, улучшив начало, я поспешил, – этот мистер Торнтон жестокий? Я думаю, что это одно из самых тихих заведений, которые я когда-либо видел.

Мужчина покачал головой.

– Потому что, – добавил я, – я думал, что некоторые наркоманы были жестокими, и их часто приходилось сдерживать силой.

– Вы не найдете на нем ни синяка, ни царапины, сэр, – ответил мужчина. – Это не наша система.

– На нем нет ни синяка, ни царапины, – задумчиво повторил Кеннеди. – Интересно, узнает ли он меня?

– Не могу сказать, – заключил мужчина. – Более того, не могу и пытаться. Это против правил. Только то, что вы знаете так много, что он знает, завело вас так далеко. Вам придется заехать к нему в обычный день или по предварительной записи, джентльмены.

В последнем заявлении чувствовалась окончательность, которая заставила Кеннеди встать и направиться к двери с сердечным "Спасибо вам за вашу доброту" и пожеланием, чтобы о нем напомнили "бедному старому Торнтону".

Когда мы забрались в машину, он ткнул меня в ребра.

– Неплохо, – воскликнул он. – Наркоман, друг миссис Питтс, убит доктором Лордом, ран нет.

Затем он погрузился в молчание, когда мы помчались обратно в город.

– Дом Питтса, – приказал Кеннеди, когда мы покатили дальше, отметив по своим часам, что было уже больше девяти. Затем, обращаясь ко мне, он добавил:

– Мы должны еще раз увидеть миссис Питтс, и наедине.

Мы подождали некоторое время после того, как Кеннеди сообщил, что хотел бы видеть миссис Питтс. Наконец она появилась. Я думал, что она избегала взгляда Кеннеди, и я уверен, что ее интуиция подсказывала ей, что он должен сделать какое-то откровение, против которого она держалась.

Крейг поприветствовал ее так ободряюще, как только мог, но, когда она нервно села перед нами, я увидел, что на самом деле она была бледной, измученной и встревоженной.

– У нас был довольно тяжелый день, – начал Кеннеди после того, как обычные вежливые расспросы о ее собственном здоровье и здоровье ее мужа, как мне показалось, немного затянулись.

– В самом деле? – спросила она. – Вы хоть немного приблизились к истине?

Кеннеди встретился с ней взглядом, и она отвернулась.

– Да, мы с мистером Джеймсоном потратили большую часть дня, переходя из одного учреждения для душевнобольных в другое.

Он сделал паузу. Испуганный взгляд на ее лице сказал так же ясно, как и слова, что его замечание попало в цель.

Не дав ей возможности ответить или придумать словесный способ побега, Крейг поспешил рассказать о том, что мы сделали, ничего не сказав о первоначальном письме, с которого мы начали поиски Торнтона, но оставив ей возможность сделать вывод, что он знал гораздо больше, чем хотел рассказать.

– Короче говоря, миссис Питтс, – твердо заключил он, – мне не нужно говорить вам, что я уже многое знаю о деле, которое вы скрываете.

Нагромождение фактов на факты, каким бы загадочным это ни было для меня, который еще не имел ни малейшего представления о том, к чему это клонится, оказалось слишком большим для женщины, которая знала правду, но не знала, как много Кеннеди знал об этом. Минна Питтс дико расхаживала по залу, все напускные манеры актрисы покинули ее, но все же с врожденной грацией и чувством прирожденной актрисы, играющей безудержно в своих действиях.

– Вы знаете только часть моей истории, – воскликнула она, уставившись на него своими теперь уже без слез глазами. – Это только вопрос времени, когда вы все это выведаете своими сверхъестественными, оккультными методами. Мистер Кеннеди, я полагаюсь на вас.

Токсин смерти

Нотка мольбы в ее тоне была сильной, но я не мог так легко избавиться от своих первых подозрений в отношении этой женщины. Убедила она Кеннеди или нет, он не показал.

– Я была всего лишь юной девушкой, когда встретила мистера Торнтона, – продолжала она. – Мне еще не было восемнадцати, когда мы поженились. Слишком поздно я узнала о проклятии его жизни – и моей. Он был наркоманом. С самого первого дня жизнь с ним была невыносимой. Я терпела это так долго, как только могла, но когда он избил меня, потому что у него не было денег на наркотики, я бросила его. Я полностью посвятила себя своей карьере на сцене. Позже я услышала, что он умер – самоубийство. Я работала день и ночь, работала как раб и продвигалась