Кая молча смотрела ему вслед. Какая-то ее часть хотела остановить его, окликнуть, а потом сидеть вдвоем и говорить, говорить о человеке, который был близок им обоим… Но другая часть (и Кая тут же представила себе дедушку, укоризненно качающего головой) ощущала мстительное злорадство, глядя вслед удаляющемуся Артему. Она вздохнула, поворошила палкой угли. Сейчас, наедине с собой, она вполне могла признать правоту Артема – она действительно срывалась на нем, чтобы не думать ни о смерти дедушки, ни о том, какое лицо стало у Марфы, когда она нашла у себя на пороге записку и еду. Раньше она тоже срывалась на нем – из-за того, что ее не хотели брать в стражу, из-за того, что дедушка болел… и из-за того, как интересно этим двоим было болтать о том, чего Кая не могла понять.

Кая подтянула рюкзак, отстегнула клапан и достала из внутреннего кармана блокнот и один из карандашей наугад – зеленый. Сидя у костра и не забывая чутко прислушиваться к малейшему звуку вокруг, она рисовала дедушкино лицо – снова и снова, и маленькие лица как будто плясали на листе – заколдовывали память, чтобы никогда не забыть, как он выглядел.

Через пару часов она разбудила Артема, мягко ткнула в плечо.

– Вставай.

Она проснулась тут же, рывком, какое-то время тер глаза руками, явно не соображая, где находится.

– Что случилось?

– Моя очередь спать. Пойдем, я покажу тебе, как пользоваться арбалетом. Но знаешь что… Если что, лучше сразу кричи и буди меня, хорошо?

Артем сонно кивнул:

– Ладно.

У костра Кая показала Артему, как работает крючок на арбалете и как целиться, и убедилась, что он проснулся окончательно.

– Хорошо. Я посплю часа три-четыре, а потом буди меня… Но, если поймешь, что засыпаешь, буди раньше, ладно? И не смотри на огонь долго, понял? Потом в темноте ничего не увидишь.

– Да, хорошо, – сонливость делала Артема удивительно немногословным, и Кая невольно улыбнулась этой мысли; Артем непонимающе улыбнулся в ответ.

– Я почитаю, чтобы не уснуть.

– Лучше по сторонам смотри, балда. К тому же, если правда собираешься читать Гомера, нам точно конец, – поймав удивленный взгляд Артема, Кая фыркнула. – Мне дедушка читал. «Одиссея» – отличная вещь, а вот над «Илиадой», как по мне, помереть со скуки можно. Хотя описания битв бывают занятные.

Кая потянулась, разминая затекшие мышцы:

– Все, я ложусь. Надеюсь, ночь будет спокойной.

Артем кивнул, настороженно поглядывая вокруг и крепко сжимая арбалет в руках. Кажется, от перспективы остаться с лесом один на один сон у него как рукой сняло. Кая хотела сказать что-то язвительное, но потом вдруг вспомнила какой-то из вечеров, когда они оба были еще детьми. Артем тогда уже потерял родителей. Дедушка читал им что-то, и они смеялись. Тогда между ними еще не было вражды. И Кая сказала:

– Не бойся.

Артем благодарно кивнул.

В палатке было тепло – ворох спальников был нагрет чужим телом, и Кая с удовольствием укуталась в них, вытянулась, уткнулась носом в свернутый свитер, выполнявший роль подушки. Раньше ей не доводилось ночевать в лесу без взрослых за пределами территорий Зеленого, но почему-то Кая не чувствовала ни страха, ни тревоги и уснула быстро и легко, будто опустилась в лохань с теплой водой.

Проснулась она пару часов спустя – от истошного крика.

Заступая на караул, Артем пообещал себе разбудить Каю не раньше, чем через четыре часа, – он чувствовал себя неожиданно бодрым, а вот у нее был усталый вид.

Артему и впрямь казалось, что сна у него ни в одном глазу, хотя он так и не принялся за чтение за первый час дежурства. А потом он с испугом поймал себя на том, что язычки пламени в костре плывут перед глазами – из одного появилась очаровательная огненная фея в блестящем платьице и закружилась в танце… Артем тряхнул головой и проснулся, вскочил, заозирался вокруг… Все было спокойно. Костер почти погас, и это было плохо – Артем знал, что огонь отпугивает большую часть тварей из прорех, да и диких лесных животных тоже. Конечно, кого-то огонь мог привлечь… Но приходилось выбирать меньшее из зол.

Артем подбросил хвороста, и постепенно пламя снова разгорелось, поползло по веточкам, искры опять полетели вверх, к звездам, сами похожие на крошечные звездочки. Артем вытащил из рюкзака Гомера, которого он, несмотря на Каины советы, положил поверх вещей, чтобы можно было быстро достать, и начал читать при свете костра, щурясь. Шрифт в книге был мелким, полумрак тоже мешал чтению, поэтому скоро Артем почувствовал, что опять клюет носом, хотя приключения Одиссея, который пытался вернуться домой, в страну под названием Итака, еще только начинались.

Отложив в сторону книгу, Артем взял арбалет и сделал несколько кругов по периметру их крохотного лагеря, чтобы прогнать сон. Он не ожидал, что бодрствовать ночью окажется так сложно – в начале его нервы были напряжены до предела и он прислушивался к каждому шороху в ветвях, но теперь ощущал лишь усталость. Плечи ныли после перехода, и Артем подумал о том, что быть сожранным тварями – не такая плохая участь, если перед этим можно будет хорошенько выспаться, а потом испуганно отогнал эти мысли. Артем всегда считал себя человеком, свободным от предрассудков и суеверий, но в темном лесу, один на один с молчаливыми деревьями и холодными, равнодушными звездами над головой, трудно не быть суеверным.

Он подумывал, не сделать ли зарядку, когда кусты неподалеку от их палатки вдруг зашуршали.

До этого момента Артем не знал, что волосы на голове действительно могут шевелиться от страха. Словно глядя на себя со стороны, он увидел, как сильно дрожит в его руках арбалет. Почему Артем не потрудился освоить его раньше? Теперь он чувствовал, что даже на крючок нажать не сможет. Оружие прыгало в руках вниз-вверх, но все же – и это было совершенно необъяснимо – он не стал кричать и звать Каю. Позднее Артем и сам не мог понять, почему не позвал ее сразу – потому, что даже в этот страшный миг гордость не позволяла ему, или потому, что губы свело от страха? Возможно, по обеим причинам.

Костер с громким щелчком перекусил ветку, и Артем вздрогнул и обернулся… А когда повернулся обратно, незнакомец, прятавшийся в кустах, уже вышел на свет и молча смотрел на него.

Он был очень худым, высоким и грязным. Всклокоченная борода, седая и кудрявая, позвякивала из-за вплетенных в нее колокольчиков, бусин, камушков и прочих оберегов – Артем разглядел даже птичью лапку с когтями, выкрашенными золотой краской, и отстраненно удивился тому, какие мелочи подмечаешь, пока твое сердце испуганно бьется где-то в животе, как птица в силке.

Незнакомец был одет в длинный темно-оранжевый балахон с вышивкой – не лучшая одежда для лесных прогулок… Впрочем, вышивка была изодрана, а чудесная ткань вытерта на локтях; на подоле и рукавах торчали нитки, как будто слишком длинный наряд был обрезан ножницами или даже ножом на скорую руку. Глаза незнакомца были под стать его наряду – необыкновенно темные, как лес у него за спиной, они нервно разглядывали Артема. Оба молчали.