— Почему? Ты же какая-то там медалистка.

Нина усмехнулась.

— Это было очень давно. А потом была травма, операция на ноге, год восстановления… — «Беременность и ребенок, от которого нельзя отойти и попросту не на кого оставить». — В общем, не сложилось. — Она посмотрела на его руку. — Отпусти меня, пожалуйста.

Пальцы он разжал, и Нина отошла на несколько шагов, отвернулась от него. Они молчали совсем недолго, от силы полминуты, но у Нины в период молчания, гул в ушах стоял, она даже зажмурилась. А потом Шохин подошел ближе, наклонился к ее уху и заговорил, негромко, и от волнения Нина даже не сразу вникла в его слова:

— Это было лет восемь назад, может девять. Один мой приятель спонсировал конкурс танцев, и позвал меня посмотреть. Какой черт меня туда занес и почему я согласился, уже не помню, но очень хорошо помню офигительно красивую брюнетку, которая танцевала так, что у всех мужиков в зале в затылке заломило. Вот только улыбка у этой красавицы была совсем девчоночья, и когда ей вручали награду за первое место, она даже плакала. Сколько тебе тогда было?

Нина облизала дрожащие губы.

— Восемнадцать.

— Восемнадцать, — повторил он шепотом, коснувшись ее щеки. — И теперь представь мое удивление, когда я увидел тебя в «Тюльпане».

— Ты меня узнал?

— Нет. Только когда ты танцевала танго на мальчишнике, вспомнил.

Нина судорожно втянула в себя воздух, закуталась в его пиджак и печально улыбнулась.

— Видишь, чего только не бывает. Отвезешь меня домой?

— Что, даже такси не попросишь вызвать?

— Теперь ты со мной играешь, — укорила его Нина.

Шохин усмехнулся.

— Я уже не в том возрасте, радость моя. Пойдем.

Он пошел к машине, Нина смотрела на него, а потом спросила:

— А сколько тебе лет?

Костя открыл заднюю дверь и замер, ожидая ее.

— Я мужчина в самом расцвете сил. Тебе понравится.

Он обещал, даже скрывать не собирался своих намерений, и Нине пришлось лишь принять это как данность, правда, садясь в машину, пожаловалась:

— Болтун.

— Тебе цветы, — порадовала ее Илона, как только Нина вошла в гримерку следующим вечером.

Надо сказать, что Нина совсем не удивилась презенту, ждала чего-то подобного, и даже говорила себе, что это было бы правильно и нужно. Шохин показывал, что он доволен вечером, проведенным вместе. Поэтому попыталась задавить в себе приступ легкой паники, от понимания того, что ситуация начинает закручиваться, и с каждым новым оборотом вырваться будет все труднее.

Подошла к своему туалетному столику, посмотрела на симпатичную плетенную корзинку, полную роз.

— Красиво.

Илона подошла к ней, встала рядом, уперев руку в бок, и вроде бы чего-то ожидая, а не дождавшись, не стала сдерживать смеха.

— Нин, с тобой с ума сойти можно, честное слово.

— Что?

Илона обернулась на усмехающуюся Риту, потом сунула руку в корзину, между стеблей с обрезанными шипами, пошарила там, затем извлекла небольшую кожанную коробочку.

— Вот.

Сунула ее Нине в руку, а та рот открыла от удивления. Отвернулась ото всех, стараясь не обращать внимания на то, что девчонки все подошли и теперь заглядывают через плечо.

Подняла крышку коробочки и в прострации уставилась на серьги с рубинами. О том, что это может быть бижутерия, и речи не шло, камни так сияли…

— Ничего подарочек, — хмыкнула Рита. — Костик не поскупился.

Нина закрыла коробочку, крышка опустилась с резким стуком, и сердце дрогнуло в унисон.

— Он с ума сошел?

— Тебе пойдут рубины, — авторитетно заявила Илона, а Нина взглянула на нее, как на сумасшедшую.

В гримерку зашел Витя, шлепнул кого-то по заду, и поинтересовался, возвысив голос:

— Чего скопились? Первое мая, демонстрация?

— Подарочек разглядываем.

— Кому чего задарили? — Витя протиснулся вперед, увидел в руках Нины коробочку и отобрал, крышку поднял и посмотрел. Ухмыльнулся, кинул многозначительный взгляд на Нину. — Ну и скорость у тебя, молодец.

— Какая еще скорость? — разозлилась она, и свой подарок отобрала. — Понятия не имею, что это ему в голову пришло!..

— Серьезно? Тебе объяснить? — Жаба вдруг потрепал ее за ухо, Нина отвернулась от него, но указание все-таки получила: — Не забудь их сегодня надеть. Порадуй человека.

Интересно, как порадовать? Весь вечер ушами шевелить, чтобы до всех дошло, какой Шохин щедрый?

Самое странное, что в этот вечер он так и не появился. Прислал цветы и подарок, а сам даже не позвонил и записки не прислал. Нина отработала свой номер, исподтишка исследуя взглядом зал, но Кости не было, и это отчего-то беспокоило. После танца с трудом отклонила предложение все того же Сергея выпить с ним и его друзьями, в ответ на свой отказ нарвалась на грубость, и, если честно, с трудом удержалась от того, чтобы разъяснить этому грубияну, кто ее с некоторых пор одаривает, и кто может ему гонору-то поубавить. Очень хотелось высказать все это Сергею в лицо, лишь в последнюю секунду себя остановила, побоявшись опередить события. Шохин даже не появился, чтобы узнать, понравился ли ей его подарочек. Может, она бежит впереди паровоза, и он не слишком-то и заинтересован в ней? Его отсутствие заставляло нервничать.

— Можно как-то узнать, в городе он или нет? — на третий день ожидания, рискнула она задать Грете вопрос.

Та пожала плечами.

— Можно позвонить в офис.

— Позвонишь?

— Я? Сама позвони.

Нина отвернулась от нее.

— Нет, я не могу.

— Почему это?

— А вдруг он там и ответит?

— Нин, это же Шохин. Чтобы он подошел к телефону, тебе нужно быть по меньшей мере губернатором. — Нина не ответила, пудрилась, сосредоточено глядя на себя в зеркало. Грета пересела к ней поближе, и спросила: — Серега достает?

Она кивнула. Грета же вздохнула.

— Что поделаешь. Я, правда, не знаю, почему с Костиком у тебя все сорвалось.

— Зато я знаю, — зло пробормотала Нина.

— Да?

— Да! Он предложил поехать к нему, а я отказалась.

— Ну, что я могу тебе на это сказать?..

— Скажи, как есть. Что должна была поехать. И сделать все, что бы он ни захотел. — Нина, переполняемая гневом, вскочила, скинула с ног тапочки и надела туфли на высоком каблуке.

— Какой толк тебе об этом говорить? Ты бы все равно не поехала.

— Конечно, не поехала бы. А если этот Сережа ко мне сегодня подойдет, я дам ему по башке чем-нибудь тяжелым, так Вите и передай. Он будет первым, кого похоронят в «Тюльпане»!