Настало время чете родственников осматривать, выспрашивать, вынюхивать… Он нерешительно переступает с ноги на ногу, она демонстрирует доисторическую розовую губную помаду. На его роже не больше эмоций, чем на картофельном клубне, а от нее пахнет дешевым одеколоном. Я улыбаюсь, отключив мозги, а мамуля продолжает нести чушь. Наконец они уходят. Я чувствую себя как выжатый лимон. Мамуля с довольной улыбкой спрашивает: «Ну что? Неужели это было так трудно?» В ответ мне хочется закричать: «Черт бы побрал этих твоих гостей!» Но я проглотила язык.

Дорогие друзья, будучи в более или менее здравом уме, во всеуслышание признаюсь, что принадлежу к той горстке итальянцев, которые не говорят по-английски. Клянусь, что до сих пор как следует не выучила спряжение глагола иметь в настоящем времени, не уверена в том, как пишется слово goodbye, и не понимаю, в чем разница между home и house, после того как я узнала, что в обоих случаях речь идет о доме. А ведь на курсах мы все это проходили…

Я перепробовала миллиард ускоренных курсов, на которых занимаешься по двенадцать часов в день целую неделю. Обычно они проходят в самом центре города, и за парковку нужно платить примерно столько же, сколько за месяц в Оксфорде. Зато преподают на таких курсах носители языка, они постоянно улыбаются, но ни слова ни говорят по-итальянски. А чем я хуже? Вот возьму и поеду преподавать в Лондон: час болтаю, а если задают вопрос, отвечаю жестами, как индеец. На всех курсах обязательно выдают бесплатные аудиокассеты, но поскольку слушать их некогда, они так и пролежат мертвым грузом до очередного переезда.

Еще я пробовала курсы по подписке. Первые номера — просто блеск, но уже с пятого выпуска они становятся совершенно непонятными. Это все равно что после начальной школы сразу поступить в аспирантуру. А стоит пропустить один номер — тебе хана. И зачем я променяла уроки музыки на уроки английского? После трех недель занятий моя подруга Даниэлла замечательно играла позывные Евровидения на флейте, в то время как я произносила my name is Lucy с непринужденностью гнома, съезжающего с горы на куске мыла.

И вообще, честно говоря, знание языка ума не прибавляет. Просто по-другому говоришь о чем-то, что уже знаешь. Если ты скажешь яблоко или назовешь его apple, что изменится? Ты станешь умнее? Уверена, что нет. Разумеется, зная английский, можно говорить с англичанами, а зная немецкий — с немцами, и в процессе общения обмениваться мнениями и узнавать другие нравы и обычаи. С этим никто не спорит. Вот пусть и учат итальянский, так дело наверняка быстрее пойдет. А пока я усаживаюсь в кресло с чашкой чая и читаю Виржинию Вулф в прекрасном переводе.

Я виновата. Виновата. Я очень виновата. Я высыпаю себе на голову полную поварешку пепла. Я признаю себя виновной, и мне нет оправдания. Пусть судья Санти Ликьери засадит меня в тюрьму строгого режима. А до этого прошу поставить меня голыми коленками на горох. Где-нибудь в людном месте — пусть все смотрят. В чем моя вина? В полной неспособности запоминать дни рождения. На худой конец прошу признать меня слабоумной. Судя по всему, у меня напрочь отсутствуют гены, ведающие запоминанием знаменательных дат. У меня есть подруга Кристина, которая помнит абсолютно все: даже день, месяц и год, в который я получила аттестат зрелости. И это притом, что мы не учились вместе. Я давно агитирую ее поучаствовать в каком-нибудь шоу типа «Как стать миллионером», она бы там больше заработала, чем получает за свои уроки латыни. Я даже не помню, какое сегодня число. Слава богу еще, что существуют талоны на парковку, — там все числа есть, как в отрывном календаре. И что существует Рождество. Если я пропускаю последний день подачи налоговой декларации, так неужели я обязана помнить, когда кто-то от кого-то забрюхател?

Недавно я установила рекорд, достойный не только Книги рекордов Гиннесса, но даже Нобелевской премии.

Я забыла день рождения своего жениха. При этом я вела себя настолько естественно, что он даже подумал, что я готовлю ему сюрприз. Что у меня в черепушке — серое вещество или опилки? Ежели на мне кто-то женится, так я, глядишь, через двадцать пять лет и про собственную серебряную свадьбу могу не вспомнить. Одно хорошо: все идет к тому, что мне и обыкновенная-то свадьба не грозит. А пока поставлю-ка я столик перед Палаццо Мадама и под журчание знаменитых фонтанов начну собирать подписи. Пусть люди подходят и оставляют свой автограф, а тот, кто захочет профинансировать соответствующее научное исследование, может пожертвовать на него деньги. И чем черт не шутит, быть может, когда-нибудь я распутаю этот клубок. Каждая подпись — это голос в защиту тех, кто не помнит, что именно надо запоминать, а что нет. Чувства не измеряются сроком годности.

Сделаем так. Я буду выступать от имени всех тех, кто кого-то по забывчивости не поздравил. Итак, веселого дня рождения и счастливого юбилея! Будьте здоровы и счастливы! Сердечно вас всех поздравляю. За всех, кто витает в облаках и чьи нервные клетки утонули в стакане лимонада. А значит, и от себя лично.

Огромное спасибо: маме, папе, Большому Бэнгу, моему любимому Тоско и Красавице Бертоле, всему семейству Каскеттуме, любимому Феррарису и всем читателям «Турино Сетте», Гриффе и грифончикам, Джеле и Ачербе, Йоги и Алессандре, Синди Субурба, Пилли, Поне, моей тете Рождествине, урологу и его супруге, моему кузену Массимо, обожаемой Сабрине, семейке Морандо, семье Чиро Феррара, Стефано из Рима, маме Микеле, Габриэле, Марко, Лидии и Наде из «Мондадори», посетителям сайта, Паолетте и всем слушателям «Бомбы». Действительно «сенькью».