– Магические ингредиенты, надо полагать, – заметил Рофиррик. – Чародейство, оно такое, нам, простым хамам, не понять.

Бьянка ткнула его локтем, едва не сбросив со скамейки. Секредурь, он же писарь, ничуть не обиделся. Ничего другого от моей невесты ждать не приходилось.

– Вот именно, – сказал Вузид. – Эти… гриенты… Так он и написал в письме. Мол, надо пополнить запасы для волшебствования, значит.

– А где живет мэтр Чиквасор? – спросил Рофиррик.

– Живет волшебник в Брашвенге, там его убежище и раболатория…

– Лаборатория, – поправил писарь.

– Она самая. Оттуда три дня пути. Стало быть, если задержек не будет, прибудет волшебник завтра утром. То есть уже сегодня.

– Неясно теперь, как ему объяснить, что заказ на истребление чудовища мы отдали другому, – сказал шериф Тапрамбы. – Чего доброго, разозлится мэтр. – На Матифара напала задумчивость.

– Ну, это уж кто успел, тот и съел. Если только полагаться на всяких там колдунов, то… вот когда я была… однажды…

Продолжения не последовало – Бьянка как-то сразу расхотела говорить, что произошло, когда она была и однажды… Может быть, решила вовремя остановиться, дабы не проболтаться о своем королевском происхождении. А интересно, что будет, если шериф и хозяин таверны узнают?

Подумав своей тупой башкой, я пришел к выводу, что Кромбис, король-то, вовсе не горит желанием посвящать своих подданных в детали всей этой истории. Переживает, поди, старик. Все-таки первому встречному-поперечному родную кровиночку отдал, а не ненужную прикроватную тумбочку. Хорошо я попался, честный и порядочный тролль, правда?

– Ладно, с этим Мечихвостом я сама разберусь, – сказала Бьянка, хлебая вино. – Как-никак я сам… э-э… сама такая вся волшебная, что просто…

– Он не Мечихвост, а Чиквасор, – сказал Вузид. Кто?

– Мэтр. Волшебник.

– А! Ч… Чи… ну и придумывают же они себе имена! Чихамор, значит…

– Чиквасор, – сказал Рофиррик.

– Эй, а ты кто такой, чтобы меня поправлять?! Негодяй! Смотри у меня! – Хлопнув себя по коленям, принцесса рыгнула. – Так, дорогие мои. Я хочу спать! Мой сон должен охраняться как зеница ока! Не менее! Иначе… – Обращаясь к Вузиду и Матифару, она провела рукой по горлу.

Млея от собственной благости, эту часть разговора я пропустил. Мой желудок вальяжно насыщался всякими вкусностями, пока не стало ясно, что я обожрался. Скамейка подо мной – самая крепкая и большая в округе – стала потрескивать. Это самое потрескивание и навело меня на воспоминание о медали. Ну, раз ни король, ни принцесса не спешили наградить меня ею, так, может, смогут Матифар с Вузидом? Медаль обычно дают за заслуги, так? А разве нет моей заслуги в том, что я избавил людей от чудовища? Как я теперь понимаю, дело было не в починке моста, а именно в драконе.

Как же я раньше не догадался? Открыв рот, я уставился в ночное небо над горными вершинами. Так, выходит, я герой, именно герой… так Матифар это и говорил!

Ну и туго же до меня доходит…

Следовательно, я имею полное право на медаль!

Разволновавшись, я поерзал на скамейке. Слова опять столпились где-то на полпути между животом и горлом и, образовав пробку, не хотели вылезать наружу. Волнение уже затопило меня всего, как вешняя вода заливает подвал в нашем доме в Вороньем Глазу.

И тут самая прочная и большая скамейка в округе с громким треском сломалась. Мое туловище опрокинулось назад. Пока я соображал, где же все-таки находится север, оно (туловище) упало на спину. Одной ногой я поддел стол с посудой и остатками ужина. Стол взмыл в воздух и едва не приземлился на беседующую компанию. Принцесса взвизгнула, Матифар ухнул, Вузид крякнул. Рофиррик не успел донести до рта кусочек жареного мяса, когда на голову ему приземлился лист квашеной капусты. Толпа за пределами ограды захохотала. Крики взбудоражили ночь, а я лежал на спине, соображая, чего такое со мной произошло. Скамейка погибла смертью храбрых, была первая мысль. Чего же теперь? Люди разозлятся и не дадут мне медали. Не видать троллю награды как своих ушей.

Хохот нарастал. Принцесса счищала с себя остатки картофельного пюре, Матифар собирал с плеч рыбьи косточки, Вузид потирал левый глаз, в который прилетело моченым яблоком.

Ну что за жизнь у несчастного увальня?!

Сарай, куда меня определили на ночевку, был вполне благоустроен. Животных не наблюдалось, только сено и рабочий инвентарь. Мне лично не привыкать, коротать ночные часы могу везде, но все-таки куда приятней встретить прохладный горный рассвет с крышей над головой. Растянувшись на полу, куда набросали соломы, я положил под голову свое свернутое валиком одеяло. Набитое до отказа брюхо тянуло в сон, но я еще какое-то время решил помечтать о медали. Рассказать о своем желании Матифару и Вузиду у меня пока не было возможности – долгое время всем было не до того. Я извинялся, Ее высочество лютовала, а шериф с хозяином таверны при поддержке работников и Вузидовых сыновей разгоняли толпу. Иногда приходилось пускать в ход пинки – а то наиболее любопытные не желали по своей воле отправляться на покой. Дело решила угроза Матифара, что всех нарушителей спокойствия он завтра же отправит на эти… общественно-исправительные работы, кажется, – чистить нужники и выгребные ямы. После этого народ как ветром сдуло.

Скрипнула небольшая дверца в одной из створок больших дверей сарая. Я повернул голову и увидел Бьянку. В руке у принцессы была свечка на подставке.

– Спишь, тролль?

Я что-то промычал.

– Не спишь, я же вижу. – Принцесса присела на бревнышко, держа свечу на коленях обеими руками. – Я пришла поговорить, Фплиф.

Я открыл глаза и стал смотреть на нее.

– Хочу извиниться, – собравшись духом, произнесла Бьянка. – За все, что было. У меня препаршивый характер, тролль, это всем было известно с момента моего рождения. Сначала-то, как мне рассказывали, все шло нормально. Я агукала, пускала пузыри, на моих щечках играл здоровый румянец. Я была маленьким чудом, честь по чести. Не обошлось без дурацкого пророчества, которое изрекла чародейка. Как там… «Вижу в волшебной чаше с водой, что ждет Бьянку большое и светлое будущее. Вижу радость и счастье, свет и тепло. Вижу согласие и слышу ласковые слова… Ибо пришла в мир девочка, подобная богине!» Если не ошибаюсь, так оно и звучало. Глупее не придумаешь. Уверена, что в других королевствах, даже на самом краю света, всем принцессам и принцам говорят то же самое. Посмотрела бы я на колдунью, которая бы осмелилась утверждать обратное. Не все короли такие, как мой папочка, есть те, кто обожает сажать на кол и сносить головы. Чародейка сказала то, что должна была, вот и все.

С того момента, как я помню себя, мне только и твердили, какая я замечательная, чудная, воздушная, неземная. Фрейлины, няньки, придворные, слуги – все словно с ума посходили. Каждому по двадцать раз на дню нужно было отвесить мне какой-нибудь комплимент. Ты не знаешь, тролль, какую чушь они мололи, призывая на помощь свою убогую фантазию! Никто не может долго этого выносить. Мне расписывали, какое великолепное будущее ждет меня и Баркарию. «Золотой Век» – так они это называли и носились со мной словно курица с яйцом. Едва чихну – дивизия лекарей и магов, ушибу коленку – мамаша вопит, что я зашиблась насмерть, а еще гороскопы на каждый день – делай то-то и то-то, потому как звезды велят. С другими детьми мне играть не позволялось, потому что от них я могла набраться дурных манер, даже от отпрысков самых благородных фамилий. Ужас… Чего только я от них не натерпелась. В моей спальне ночевал батальон толстых нянек, когда они лежали на полу, то походили на сваленные рядком коровьи туши. Я не могла отделаться от них никаким способом. Стоило открыть рот, и они бросались исполнять мои желания, которые я не успевала даже озвучить. Слышишь меня, тролль?