— Так оно и есть.

— Помнишь, о чем спрашивал меня судья Бенсон? О том, думаю ли я, что мать Крис выбрала меня не случайно? Так вот, я хотела верить в это.

— Я не по… — Энди осекся, решив дать Лори возможность самой объяснить то, что, похоже, не давало ей покоя.

— Я хотела верить в это, потому что почувствовала, что Крис действительно моя. Понимаешь?

Он покачал головой.

— Ну, когда у тебя появляется ребенок, твой собственный, ты принимаешь его таким, какой он есть. У тебя нет выбора. Ты любишь его несмотря ни на что. И он должен любить тебя. Несмотря на все твои недостатки.

Слезы наполнили глаза Лори, и Энди мучительно захотелось успокоить ее. Девушка смахнула слезинки ладонью.

— И я подумала, что и у Крис не будет выбора, будто она — мой собственный ребенок. Я думала, что она должна полюбить меня. Неважно, хорошая я мать или нет.

Энди попытался было вставить что-то.

— Я думала, что она должна… любить меня… как я любила свою маму, — пыталась объяснить Лори, давясь слезами. — А я действительно любила ее, несмотря… несмотря…

Энди позволил девушке выплакаться на своем плече, пытаясь понять, что она сейчас старалась объяснить. Хотя… единственное, что имело теперь для него значение, так это то, что она любит его.

Наконец Лори успокоилась и подняла голову.

— Если человек хочет усыновить ребенка, он должен пройти определенную стадию, когда у него выискивают всяческие недостатки. Сейчас и я прохожу через это. — Лори робко улыбнулась. — Я знаю, что у меня обязательно отыщутся недостатки. Но теперь думаю, что они не так уж и значительны и что их с лихвой компенсирует одно мое сильнейшее достоинство.

— Какое же? — нежно спросил он, прекрасно сознавая, каким будет ее ответ.

— У меня здесь таится столько нерастраченной любви, — Лори прижала ладонь к сердцу, — что ее хватит на целую кучу детишек. Как бы ни обернулось дело с Крис, — торжественно провозгласила она, словно предупреждая его, — я планирую помогать стольким детям, на сколько у меня хватит сил.

— Я присоединяюсь, — хрипло пробормотал Энди, подмигивая ей и крепче сжимая в своих объятиях. Эта девушка родилась быть его половиной. Он, кажется, понял это с самого начала. Следующий поцелуй напомнил ему вкус сливочного крема на самой верхушке сладчайшего торта…

Когда в конце концов они оторвались друг от друга, Энди заглянул Лори в глаза и хитро улыбнулся.

— Мне все понятно с твоими планами стать вскоре Покровительницей-Всех-Детей-и-Младенцев. А что там в твоей теории обо мне? — Энди обхватил ладонями лицо Лори, заглядывая в до боли любимые зеленые глаза.

— Это пугало меня до смерти. И я долго не верила в то, что это правда. Но… но я поняла, что ты единственный человек на земле, которому предназначено любить меня, несмотря на все мои недостатки, — уже шепотом закончила Лори.

Она не ошиблась. Ему действительно предназначено свыше любить ее. А он почему-то сам до этого не додумался.

— Я люблю тебя, милая Лори. Знаешь, я даже тренировался, чтобы сказать тебе: «Если бы меня поставили перед выбором, ты или дети, я бы выбрал тебя». Просто ты не дала мне возможности сказать это.

— О, Энди…

Энди терял голову от этих вздохов. И реки слез опять были готовы хлынуть из ее глаз.

— Я с ума схожу от тебя, — прошептал он и поцеловал ее. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Когда? — глаза ее сверкали.

— Завтра. — Он дразнил ее губы кончиком языка. — А я думал, ты спросишь: «Почему?»

Лори усмехнулась.

— Почему?

— А теперь ты разыгрываешь меня, чтобы я снова повторил свои слова. — В этот момент раздался звонок с улицы. — Спасенные звонком, — пошутил он, изображая облегчение и направляясь к двери.

На полпути Энди обернулся.

— Я обещаю, что ты не пожалеешь ни о чем.

— Я знаю. — И Лори искренне верила в это. А он, открывая дверь, услышал, как Лори тихонько напевает «Радостная и торжествующая». Рождество уже прошло. Но ощущение праздника вернулось к ней.

Канун Рождества, год спустя

Энди повернулся к Лори, когда она скользнула под одеяло.

— Как новенький?

— Наконец заснул, — прошептала она, с наслаждением погружаясь в его объятия. За окном падали пушистые хлопья снега, сказочно освещаемые мягким блеском луны.

— Кто бы мог подумать, что всего через год маме придется выделить нашему семейству целое крыло?

Лори увидела его улыбку, мерцающую в лунном свечении.

— Да уж, в прошлогоднем кабинете нам вряд ли удалось бы разместиться.

Крис уже официально стала их дочерью. Кроме нее, в «семейном детском приюте» сейчас жило трое ребятишек. Самая младшая из них, трехмесячная девочка, попала к ним на прошлой неделе.

— Может, нужно было остаться дома, а завтра приехать?

— И пропустить надувание шаров? — усмехнулся Энди.

Лори улыбнулась. Она полюбила Рождество, полюбила все до единой праздничные традиции, став членом семьи Макалистеров. И Крис их тоже полюбит. Она уже начала делать первые шаги. Завтра утром она будет в восторге, увидя море желтых шаров…

— У нас тоже большой дом. — Лори приподнялась в постели. — Может, на следующий год мы всех пригласим на Рождество к себе?

— Ты не знаешь, почему у меня такое чувство, что через год ты заполнишь весь наш дом до отказа и у нас не будет даже комнатки для гостей?

— Мы можем достроить первый этаж. Добавить еще несколько спален, — предложила она.

Энди что-то прорычал в ответ, удивляя Лори своей бодростью: она-то думала, что он уже дремлет. Внезапно Лори оказалась распростертой на спине, его карие глаза сверкали над нею.

— Я подозреваю, милая Лори, что ты постоянно вынашиваешь какие-то неведомые мне планы.

Лори рассмеялась, запуская пальцы в его густую темную шевелюру. Он поцеловал ее. Она никогда не уставала от этих его чарующих губ.

— Ну, признавайся теперь, что на этот раз ты надумала? — поддразнил ее Энди. — Надеюсь, тебе не надо напоминать, что бывает за дачу ложных показаний в суде?

— Энди? — прошептала она, когда он снова коснулся ее губами.

— Да?

— На следующей неделе к нам привезут еще ребенка. Так что нужно больше места. Нам все равно вскоре понадобится помощь архитектора.

— Пять спален недостаточно?

— Возможно, нет.

Серьезность ее голоса отвлекла Энди от того, чем он хотел заняться.

— Скольких из них ты хочешь усыновить? — нежно спросил он, вглядываясь в ее лицо.