Внешний вид писцов нам хорошо известен – по скульптурным и рисованным изображениям. Так называемая палетка представляла собой прямоугольную деревянную дощечку с углублением для чернил в центре. Перьями служили тонкие тростинки, расщепленные или разжеванные на одном конце, чтобы получилась мягкая кисточка; хранили такие орудия для письма в пеналах, которые чаще всего имели форму красивой маленькой колонны с «капителью» в виде цветка. Чернила хранились в твердом состоянии; черные делали из сажи, красные, которыми писали заголовки или заглавные буквы, получали из красной охры. Для разведения чернил писцу требовалась вода – ее хранили в маленьком горшочке или раковине. Один из часто употребляемых иероглифов изображает письменные принадлежности – кувшинчик с водой, расположенный между держателем ручки и длинной палеткой с двумя кругляшками твердых чернил. В дополнение к этим принадлежностям писец пользовался особым инструментом для сглаживания неровностей папируса и ступкой для приготовления чернил, а также мотком льняных нитей, чтобы связывать свиток папируса, когда текст будет завершен. Для подчисток можно было употреблять тряпку, но самым удобным приспособлением для этого был язык писца.

Скриба писал сидя на полу, скрестив ноги. Передняя часть его юбки, туго обтягивая колени, служила «письменным столом», на котором можно было развернуть папирус. Горшочек с водой находился справа от писца, палетка – слева; писец макал ручку в воду и проводил этой ручкой по лепешечке твердых чернил, после чего был полностью готов к тому, чтобы слушать диктовку. Используемый для письма папирус обильно рос в болотистых окрестностях Египта. В наши дни это растение – редкость. Любопытствующие туристы могут увидеть его разве что на тщательно ухоженном участке близ Каирского музея, и это очень жаль, потому что папирус – красивое растение со стройными, тонкими и длинными стеблями и похожим на султан из перьев зеленым пучком на вершине. Искусство изготовлять из этого растения материал для письма не забыто; в частности, им владеют в наше время специалисты Британского музея. Папирус обязательно должен быть свежим. Стебель срезали на уровне воды; для самого лучшего писчего материала больше всего подходит нижняя часть стебля. Надрезав стебель по всей его длине, с него удаляли внешнюю оболочку. Внутреннюю часть разделяли на полоски шириной в одну восьмую – одну четвертую дюйма. После этого полоски клали на поглощающий влагу материал таким образом, чтобы они чуть перекрывали одна другую. Сверху таким же образом укладывали еще ряд полосок поперек нижних. После этого ремесленник простукивал папирус деревянным молотком. Если кто-либо из читателей захочет воспроизвести этот процесс, он должен знать, что отбивание молотком происходило более часа. После этого папирус помещали под пресс. Благодаря этому получался довольно тонкий папирус, но его нужно было еще отполировать камнем. Сок папируса склеивал полоски столь прочно, что другого связующего вещества не требовалось. Клей использовали только для скрепления листов в длинный рулон – таковы были книги египтян.

Хотя папирус был сравнительно дешев, все же для первых уроков письма его не употребляли; любой, кто собирал в школу первоклассника, легко поймет, почему родители египетских учеников не покупали им папирус, тем более что в любом селении было сколько угодно совершенно бесплатных черепков. Взмокшие от усердия ученики должны были освоить два типа письма – красивые, состоящие из фигурок иероглифы и используемый для скорописи иератический шрифт. Позднее появилась третья форма письма – демотическое. Иероглифических знаков были сотни, и задача у начинающего писца была не из легких, хорошо еще, что все три вида письма относились к одному языку. Как только ученики осваивали достаточное число знаков, они начинали записывать диктуемые учителем тексты, после чего учитель проверял и исправлял ошибки. Некоторые тексты были занимательными – рассказы и легенды, другие же навевали скуку. Как и большинство педагогов всех эпох, египетские учителя не упускали случая изречь некое поучение. Самыми популярными из этих поучений были те, в которых превозносилась профессия скрибы. Один из текстов отмечает ее духовное преимущество.

Любой человек умирает, его тело обращается в прах, все его современники уходят в землю, и только письмо дает возможность вспомнить об усопшем тому, кто произносит [молитвы об усопшем]. Письменный текст дает больше, чем дом строителя или гробницы на Западе. Он лучше, чем возведенная крепость или чем стела в храме.

Далее текст идет в столь же возвышенном и горделивом тоне; в нем упомянуты имена знаменитых писцов прошлого, чьи гробницы были забыты потомками и чьи дома рассыпались в прах; только имена их сохранились для потомков благодаря их писаниям. Следует отметить, что египтяне заботились о сохранении своих имен в памяти живых из чисто практических соображений: это означало для них жизнь после смерти.

Другие тексты на эту тему не столь выспренни. В них описаны, с нескрываемым удовлетворением, недостатки прочих занятий. Руки кузнеца напоминают шкуру крокодила; запах от него хуже, чем от рыбьих потрохов. Ремесленник так устает за день, что вечером с трудом может двигаться; цирюльник все еще бреет головы и тогда, когда солнце зайдет. Подрядчик-строитель грязнее свиньи от той глины, в которой возится весь день; ткач с утра до заката вынужден сидеть в своей мастерской, согнувшись и поджав колени к груди, вдыхая спертый воздух. Примерно то же можно сказать и о тех, кто бальзамирует тела, делает обувь, ловит птиц, да и обо всех прочих. Но не о писце! Он никогда не голодает; он вхож в самые высокие учреждения. Самое важное преимущество его работы: «Нет профессии, свободной от начальника, кроме профессии писца – он сам начальник!»

Ученики копировали самые разные документы – поучения мудрецов древности, легенды, длинные списки имен существительных, поэмы, деловые письма. Не всегда копирование было точным, и, поскольку некоторые важные литературные тексты дошли до нас только в виде нескольких упражнений, нам сегодня приходится горько сожалеть об этом недостатке умения. Египетский язык не относится к числу наиболее легких для чтения, особенно когда автор изъясняется изысканным слогом, и оттого порой трудно понять, где именно египетский ученик совершил ошибку.

Поскольку никаких учебников до наших дней не дошло, мы можем сделать предположение, что обучение велось устно. Каким именно оно было, мы не знаем. В наши дни египетскую грамматику изучают в соответствии с моделью латинской грамматики, то есть учебник тоскует об именах существительных, глаголах и прилагательных, о будущем и прошедшем временах глаголов и так далее. Что касается иероглифов, современные ученые классифицируют их по функциям, форме и происхождению. Некоторые из них передают отдельные звуки, некоторые – целые слова, а некоторые – классы объектов, к которым данное слово принадлежит. Знаки из последней категории называются детерминативами, они добавлялись к записанному «произношению» слова, чтобы прояснить его значение; звукового эквивалента они не имеют. К примеру, слово «sesh», которое изображается иероглифом в виде палетки писца, может быть глаголом «писать» или именем существительным «писец» (есть и другие значения, но мы не будем усложнять пример). Если данное слово имеет значение глагола «писать», к изображению палетки добавлялся знак, указывающий на соответствующий класс понятий. Если имеется в виду «писец, писатель», ставился детерминатив в виде человеческой фигурки.