Иностранцы вынужденно завозят серебро и золото, вывозят все меньше сырья, а все больше готовых, не требующих дополнительной обработки товаров, в том числе и высокотехнологичных, уникальных в своем роде. Конечно, они были бы не против бартерных операций, обменивая свой ширпотреб на мои промышленные товары, но подобная практика мною безжалостно пресекалась.

Как я надеюсь, если означенные выше тенденции развития сохранятся, если Русь сможет объединиться, выдержав при этом натиск с Запада и, что особенно важно, с Востока, то она будет просто обречена превратиться в мирового столпа, в богатейшую и сильнейшую державу мира, что, собственно говоря, и является моей долгосрочной целью.

Стройка же развернулась, дай боже! Хотя, по правде говоря, при мне строительные работы в городе, в Заднепровье так точно, велись чуть ли не круглосуточно, даже зимой умудрялись строить и копать! Но если раньше от меня «страдал» в основном Ильинский конец, то сейчас «большая стройка» пришла в окольный город, словно набирающий силу ураган, усилившись в пути Градостроительным законом и законом «О противопожарной безопасности».

Стоило лишь погоде прийти в свою весеннюю норму, как на линии будущих стен и крепостных башен стали наблюдаться нагромождения камней, кирпича и гор песка. Тяжело груженные конные подводы одна за другой отъезжали от причалов, ежеминутно подвозя свежеотлитые доброминские цементные сваи к местам будущих крепостных рвов. Наблюдалось движение и в обратном направлении. Вот и сейчас прямо на моих глазах из широко распахнутых ворот СМЗ выехали и направились к причалу телеги, груженные железными прутами, предназначенными для железобетонных изделий. Уже сегодня их груз быстро поднимут вверх по Днепру и доставят в разворачивающийся центр цементного производства в Добромино. А одна из повозок со связным железом для башен направилась непосредственно к месту стройки.

Здесь же, в ямах по соседству, строители гасили известь, от которой валил густой, едкий пар. А мечущиеся по стройке толпы рабочих мужиков, следуя грозным окрикам начальства, крепко матюгались и переругивались меж собой, видать, они еще не успели толком приноровиться к новой для них работе.

Вниз по Днепру, лениво подгребая веслами, спускалась государева галера. В трюме, в моих личных апартаментах, на лавках, оббитых мягкой материей, сидели за длинным столом воеводы, уточняя планы предстоящей военной кампании.

Флот вторжения перезимовал в гнёздовских сухих доках. На местных, а также на смоленских, витебских и полоцких верфях продолжали, как заведенные, всю прошедшую зиму строить гребные галеры и грузовые дощаники. Благо во вновь присоединенные земли я успел поставить лесопильное оборудование вместе с двигателями и специалистами. Сейчас все суда, задействованные в предстоящей операции по перевозке и снабжению войск, стекались к гнёздовским пристаням. Корабли западнодвинских портов приписки по большой воде уже миновали Касплю, сконцентрировавшись в Ольше.

Мои размышления прервал звучный голос кормчего, ратного боярина Анфима, доносящийся с палубы:

– Суши весла!

Гребцы разом взмахнули вверх веслами, вытаскивая их из воды, но галера, сохраняя инерцию, продолжала двигаться, медленно снижая скорость. Через пару минут галера плавно подошла к причалу, отдали швартовы и отбросили сходни. Экипаж сошел на гнёздовский берег, где бурлила жизнь.

Вскрывшийся пару недель назад Днепр успел натворить много бед. Выйдя из своих берегов, он подтопил гнёздовские, касплянские, смоленские пристани и слегка поломал доки с верфями. Но местный народ к этому делу привычный – быстро все восстановили, надстроили причалы, чтобы вода под ногами не хлюпала – и дело с концом! И сейчас я воочию наблюдал, как к пришвартованным дощаникам с берега, при помощи воротов и мостков загружали провиант. Чего тут только не было! Бочки с копченостями и солониной, перемежевывались окороками и тюками с сухарями, мукой, овсом и, конечно, ненавистными в армии галетами.

В путь, к Минску, готовились к отправке первые медлительные и тяжеловесные грузовые дощаники вместе с конными отрядами ратьеров. Каждый дощаник был оснащен двумя рулями и одним парусом, но действующим только при попутном ветре. Эти длинные и широкие плоскодонные суда грузоподъемностью в двести тонн имели осадку всего 1,2 метра. Если вниз по течению они могли сплавляться со средней скоростью 70 километров в день, то вверх по реке передвигались крайне медленно – около 10 километров в день. А когда не было попутного ветра, так и вообще по ходу движения приходилось забрасывать якорь, а потом дружно наматывать веревку на барабан. Но и это еще прогресс! Удалось увеличить дальность дневного перехода в два раза. Раньше вращающийся барабан не применяли, канат тянула вручную, выбиваясь из сил, вся команда судна. Поэтому вниз по Днепру, до устья реки Березины грузовые суда дойдут за пять суток, а уже вверх по рекам Березине и Свислочи до Минска будут подниматься, если не будет попутного ветра, чуть ли не месяц. Дальше, после волока на реке Неман через город Заславль, дело пойдет быстрее – и Новогородок, и Гродно, и литовские земли расположены вниз по течению реки. Отсюда понятно, что лучше и намного быстрее ходить вверх по рекам на гребных судах, но они в данном случае так будут под завязку забиты пехотинцами, по совместительству гребцами.

За погрузкой я наблюдал, стоя на башне крепостной стены, и даже отсюда был слышен грохот катаемых по палубе бочек и многоголосие портовых ярыжек, по извечной русской традиции щедро сдобренное матом. Больше всего трудностей вызывали установка курсовых пушек и загрузка тяжеленных осадных орудий. Люди выбивались из сил, палубы трещали из-за перегруза, на крик исходили рулевые, кроя всех и вся матом. Но дело двигалось! Пусть и с поломанными воротами и отдавленными конечностями.

Закончив с погрузкой грузов, уже на следующий день просмоленные борта дощаников приняли в свои недра многочисленные грузы. Отчаливать они начали сразу после краткой, но торжественной обедни, под звон колоколов. Ратьеры, собравшиеся вдоль берега, слушая перезвон, бросали прощальные взгляды на островерхие крепостные башни и перекрещивались на виднеющиеся за ними маковки главной гнёздовской церкви.

Над по-весеннему мутными полноводными днепровскими водами зареяли десятки парусов. Дощаники сопровождали маломерные гребные суда, заполненные пехотой, – это был лишь передовой отряд судовой рати, основная масса отправится в путь только через пару недель. Речной караван, двигаясь по стрежню русла, вытянулся в многокилометровую ниточку. Ход движения регулировался с «адмиральской лодки» во главе с заместителем Анфима, Вышеславом, отвечающим за весь транспортно-грузовой флот дощаников. Вышеслав мог сигнализировать своей речной флотилии, регулируя ее ход, при помощи спуска-подъема флагов на мачте, а в экстренных ситуациях при помощи холостых выстрелов из пушки.

Судовые команды будут ночевать в палатках при кострах на суше, оставляя на судах дежурные подразделения, отбывающие ночную вахту. Еще стоит отметить, что пища будет готовиться централизованно, при помощи полевых кухонь, выносимых при остановках на берег, что должно сэкономить всем