для средневековой промышленности очень даже не тривиальная, то изготовить порох особого ума не надо, были бы только все компоненты в наличии, в особенности селитра.

В общем, по нашим с Авдием прикидкам, если не выпрыгивать из штанов, все запланированное нами строительство в совокупности растянется как минимум лет на десять! Зато потом с инженерно-технической точки зрения весь Смоленск, вместе с окружающим его укрепрайоном, превратится в одну из самых совершенных и неприступных крепостей в мире! И тогда главным будет только, чтобы нас не подвел самый непредсказуемый фактор – человеческий.

Назад во дворец въезжали под злобный лай сторожевых собак, приглядываясь к окнам, мерцающим огоньками парафиновых свечей. В ожидании неизбежной расплаты в виде сцены со слезами и упреками в исполнении моей дражайшей супруги, перекрестившись на висящую в переходе икону, я с замиранием сердца переступил порог опочивальни…

Ситуацию с развернувшейся стройкой мне приходилось регулярно мониторить. Вот и сегодня я навестил отдел военного строительства, на котором, под председательством Авдия, обсуждались вопросы снабжения этой «стройки века» – будущего долгостроя. Требовалось изменение режима налогообложения, а именно переход части поселений к натуральным повинностям – нужен был в первую очередь бутовый камень. Само здание отдела «военного строительства» размещалось в отдельно стоящей рубленой избе на подклетях, на обширном, некогда конфискованном боярском подворье, ныне целиком и полностью занимаемом некоторыми «выездными» службами и отделами ГВУ. Большая же часть административного аппарата Военного управления размещалась в Гнездове.

У ворот был выстроен стационарный пост в виде кирпичной башенки, вооруженной крепостной пушкой и нарядом в лице пары пушкарей и отделения стрельцов с ружьями. При моем появлении весь личный состав по-уставному вытянулся и «взял под козырек».

Зайдя в зал совещаний, где под председательствованием Авдия собрались все значимые представители смоленской строительной отрасли, я расслышал последние слова, произнесенные молодым чиновником.

– …Беницкий уезд до зимы поставит семь тысяч свай, Кричевский… – тут докладчик при моем появлении замолк, а все присутствующие на совещании повскакивали со своих мест, согнувшись в поклонах.

– Что-то я не слышал, чтобы в Беницком районе у нас было цементное производство?! – во всеуслышание, с заметной долей удивления заявил я, усаживаясь на место председательствующего Авдия, сместив зодчего по правую от себя руку. – Или я что-то не понял, о каких именно сваях ты тут толкуешь? – обратился я к недавнему докладчику, застывшему при моих словах, словно соляной столб.

Докладчик вперился глазами в бумагу, словно проверяя самого себя, а потом твердо произнес.

– Так, Владимир Изяславич, вестимо, для чего эти сваи нам потребны – для начала крепостного строительства окольного города. Мы все действуем по твоему указу и согласно распоряжениям господина советника.

В подтверждение своих слов смутно знакомый мне чиновник строительного отдела перекрестился на образа.

Я перевел взгляд на Авдия, с носом зарывшегося в чертежи башен и стен каменного города. Расслышав в последних произнесенных словах толстый намек на тонкие обстоятельства, зодчий оторвался от своих бумаг и с недоумением уставился на меня.

– Не пойму, об чем речь у нас зашла, государь?! – архитектор развел руками. – Сваи потребны будут для укрепления земли… э-э-э… фундамента, как ты любишь изъясняться. Иначе тяжеленные кирпичные башни по весне просто завалятся наземь!

– Не дурак, понимаю! Но на кой черт тебе сдались деревянные сваи?

– И как же землю прикажешь укреплять? Что в ров закладывать? – Авдий сразу растерялся.

– А такое название, как Добромино и цементный мергель, тебе ни о чем не говорит? – тихонечко спросил я, при этом саркастически улыбаясь.

– А при чем тут цемент? Для связки кирпичей и отливки отдельных форм он хорошо подойдет. Я спрашиваю о другом, чем забивать… – тут Авдий осекся, а его брови ожили и быстро взмыли ввысь. Он медленно проговорил вдруг охрипшим голосом, заодно стукнув себя всей пятерней по лбу: – Цементные сваи…

Все присутствующие тут же уставились на меня как на небожителя, с немым почитанием во взгляде. Я еще более усилил этот эффект, описав технологию армирования цемента.

Эти вопросы в разговорах с Авдием мы отдельно не поднимали и никак не обговаривали. Хотелось проверить, догадается ли хоть кто-нибудь в Строительном отделе использовать вместо дерева новый строительный материал – цемент. Теперь мне ответ на этот вопрос кристально ясен. Недопер никто!

Через несколько минут восторженных охов и ахов совещание снова свернуло в деловое русло. Авдий хотел было под свои нужды забрать все наличное кирпичное производство, но тут уж я ему дал укорот.

– Снабжать крепостную стену кирпичом и камнем будут лишь смоленские кирпичные заводы – как действующие, так и заложенные в проекты, как государственные, так и частные. С Гнездова и других городов можно будет требовать лишь излишки и не более того!

Привлекать дополнительно к обеспечению столичного крепостного строительства гнёздовские стройпроизводства я не собирался, так как не стеной единой живы! Гнёздовский строительный комбинат будет главным образом нацелен на то, чтобы по-прежнему продолжать снабжать кирпичом многочисленные промышленные производства – действующие и только зарождающиеся, а также планируемые мной к строительству замки на литовской земле.

Да и само Гнездово, по совести говоря, с его многочисленными сверхсекретными химпроизводствами нуждается в оборонительных сооружениях, выполненных из кирпича.

Столь масштабные и ресурсозатратные проекты стали возможны лишь благодаря введению в денежный оборот бумажных денег. Хоть «печатный станок» и работал круглосуточно, вбрасывая в денежный оборот тысячи рублей, инфляции пока не наблюдалось. Даже наоборот, специально созданная при СКБ аналитическо-статистическая служба, пристально отслеживающая цены, докладывала о росте покупательной способности бумажных денег. Системно, на протяжении столетий недокапитализированный рынок «с аппетитом поглощал» всю вбрасываемую в его нутро наличность. Тем более что значительная часть бумажных денег зачастую безвозвратно изымалась «нерезидентами» – купцами других русских княжеств и иностранными торговыми «гостями». Два фактора этому явлению способствовали. Во-первых, за бумажные деньги на территории Смоленской Руси можно было купить и продать любой товар, в том числе и пользующиеся бешеным спросом фирменные эксклюзивы производства государственной и частно-государственной промышленности. Во-вторых, и русские и иностранные купцы уже успели по достоинству оценить удобство работы с разрастающейся, охватившей уже все княжество сетью филиалов «РостДома». Эти отделения или же аффилированные с ними местные банковские структуры свободно принимали смоленские бумажные дензнаки. Купцы, ведущие торговлю со Смоленском, уже не представляли себе жизнь без расчетных транзакций «РостДома», полностью обезопасивших торговлю, снижающих до минимума криминальные риски и в разы упрощающих торговый оборот.

Растущая удовлетворенность внутреннего рынка наличностью, искоренение неэффективного натурального товарообмена, само по себе, при прочих разных факторах, всерьез подстегивало экономический рост. Хронический дефицит свободного капитала, особенно когда он имеет иностранное происхождение, завозится из-за границы, вкупе с преимущественно сырьевым экспортом и при импорте готовых изделий всю свою историю обрекал Россию на периферийное, полуколониальное развитие. Сейчас же в Смоленской Руси складывалась прямо противоположенная, зеркальная ситуация.